Украденное детство
Шрифт:
– Она говорила, что я ангел и учила меня летать. – Мила сморщилась.
– Ангелом быть больно и страшно.
Волков насторожился. Вероятно, Мила говорила о том дне, когда едва не рассталась с жизнью.
– А что еще ты мне расскажешь о маме?
– Не знаю. Я больше не помню ее.
– А твой братик?
Лицо девушки просияло.
– Ники. – с нежностью проговорила она.
– Никита. Ты помнишь его?
– Да.
– Ты любила его?
– Да. Сильно.
– Ты не обижала его?
– Нет. Он часто
– Как например?
– Он положил мне в постель лягушку и сказал что это мой принц.
Волков улыбнулся этой невинной шутке.
– А ты можешь рассказать мне что случилось той ночью.
Мила вздрогнула и выпрямилась. Вновь руки ее задрожали. На лице ее отразился испуг. Но Волков пошел до конца.
– Ты помнишь того, кто обидел твоего братика?
Мила сглотнула и кивнула.
– Ты знала его?
Мила отрицательно замотала головой. Он с такой силой прикусила губу, что на ней появилась кровь.
– Ты помнишь что спасла братика?
– Да. Я ударила чужого человека своей кошкой. Он упал, а я забрала Никиту.
– Тебе было очень тяжело, как тебе удалось бежать?
– Никита легкий. Я взяла его на спину и побежала по лестнице. А потом к причалу. Мы переплыли на другой берег и спрятались в лесу.
Теперь Волкову стало все ясно. Кровавый след ведущий к окну, принадлежал скорее всего убийце. Статуэтка которой Мила нанесла ему рану, была довольно тяжелой и рана по всей видимости была серьезной. Он дополз до окна, и сбежал. По всей вероятности он даже не искал детей. Он видимо пришел с целью ограбить дом, не ожидая увидеть там детей. И едва не лишившись жизни, поспешил бежать.
Только почему не были записаны показания Милы. Почему никто не взял анализ крови с коврового покрытия, чтобы установить что она принадлежала не мальчику. Это умышленное упущение, или халатная преступность. А может все дело было записано под чью-то диктовку, так как это было нужно на тот момент.
– Мила. Открой глаза, моя родная.
Мила распахнула ясные глаза и с любопытством посмотрела на доктора.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Посиди немного здесь. Я скоро вернусь.
Получив немое согласие, Волков вышел. Он искал Светлану. У него было к ней несколько вопросов и теперь, зная правду, а Илья был уверен, что Мила говорит правду, он хотел услышать причину и мотивы, по которым родители хотели скрыть все детали этого дела.
Светлану он нашел в гостиной.
Женщина в своей обычной привычке сидела с журналом у камина и без интереса перелистывала глянцевые страницы.
– Мне нечего вам сказать. – бросила она, даже не поднимая головы, едва заслышав шаги.
Волков проигнорировал ее слова. Он вошел и сел напротив.
– А я считаю, что вы многое можете мне поведать. О вашем сыне. О вашем муже. О Миле.
– Все что вы хотите услышать, можете найти в ее истории болезни. О своем сыне я разговаривать
Волков нахмурился.
– Вы так считаете? А если я подниму сейчас тот факт, что Мила не однократно подвергалась домашнему насилию. Ваш муж регулярно насиловал свою дочь. И вы прекрасно об этом знали.
Краска схлынула с лица женщины. Она захлопнула журнал и поднялась.
– Да как вы смеете? Кто дал вам право? Вы вошли в этот дом как друг, и теперь пытаетесь вонзить нож мне в спину! Вон из моего дома!
Волков демонстративно поднялся. Он блефовал.
– Я уезжаю, но Мила едет со мной. А завтра с утра я соберу комиссию, и заявлю о своем подозрении в отношении ее половой неприкосновенности.
Светлана тяжело задышала щеки ее побагровели.
– Моя дочь не покинет стен этого дома.
– Еще пару дней назад, вы умоляли меня забрать ее. Что же заставило вас изменить свое мнение?
– Убирайтесь! – почти завизжала Светлана.
Они стояли друг напротив друга, и Волков чувствовал страх исходивший от женщины. Она боялась своего мужа, даже больше смерти.
– Предупредите супруга, что со дня на день ему придет повестка. Я докажу что он насиловал ее. И тогда, мы встретимся с вами уже в суде.
– О господи, - воскликнула Светлана. – Откуда вы взялись на нашу голову! Почему создаете столько проблем!
Волков осознал что выиграл эту битву и спокойно опустился в кресло.
– Расскажите мне все, что вам известно. Я обещаю помочь.
Светлана обреченно опустилась на свое место и закрыла лицо руками.
– В ту ночь в доме все же был посторонний. Так?
Светлана кивнула.
– Именно он напал на вашего сына?
Снова немое согласие.
– Кто придумал обвинить во всем Милу? Вы?
Женщина снова кивнула.
– Почему?
– Ники уже было не вернуть. Я просто пыталась спасти ее.
– От вашего мужа?
Светлана кивнула и монотонно заговорила. Впервые за долгие год она могла рассказать кому то, что таила глубоко в себе. Правду, которая тяготила ее. Страшную и дикую.
– Он начал насиловать ее, когда девочке исполнилось семь лет. Я тогда еще не понимала что происходит. Я видела как она дергается от его рук, как вздрагивает от звука его голоса. Но не могла сопоставить. Списывала все на ее полоумную мамашу и плохую наследственность. Ники был совсем ребенком, и я так уставала с ним, что ночью спала крепко. Так мне казалось, и так он меня заверял. Каждые вечер, когда я укладывала детей спать, он приносил ко мне в комнату стакан молока. Это было уже некой традицией, и не задумываясь я выпивала его. Однажды я замоталась, а он не дождался и молоко так и осталось стоять на тумбочке. В ту ночь я впервые услышала как она плачет. Я испугалась, что ей приснился кошмар. Я встала и тихо прошла в комнату.