Украденное имя(Почему русины стали украинцами)

Наконечный Евгений

Составитель украинофобского сборника, который недавно вышел в Москве, некто Смолин целый раздел так и назвал: «Буты чы не буты? — вот-то заковыка, или Об „українськом“ языке». Дальше Смолин злобно повторяет старую выдумку и утверждает, что именно так звучит в переводе М. Старицкого гамлетовский вопрос «на „незалежной“, „отрубной“ „українськой мове“ [788] . Можно бы здесь ответить шовинистическим насмешкам над украинским языком, что, по данным лингвистики, чужие слова церковнославянского (то есть древнеболгарского) происхождения „в русском языке составляют чуть ли не половину всего словарного запаса“ [789] . Правду говорят, что чужой язык всегда смешон, а свой — всегда прекрасен.

788

Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола: Прилож. к ж. «Москва»: Сборник. — М., 1998.— С. 14.

789

Трубецкой Н. С. Общеславянский элемент в русской культуре // Вопросы языкознания. — 1990.— № 3.— С. 118.

Целые генерации

московских публицистов и научных работников работали над выдумыванием доводов того, что термины „Украина“, „украинец“ являются искусственными новообразованиями, следствием внешней (немецкой, австрийской, польской, ватиканской и т. д.) интриги: вообще термин этот изображали ненавистным для Москвы. „Ясный смысл слова Украина начал постепенно затемняться злостной пропагандой украинского сепаратизма и только в первой четверти 20-го столетия вошел в употребление в нынешнем смысле в некотором, очень узком кругу русского общества, когда пропаганда начала проявляться в открытой и агрессивной форме, при широкой материальной поддержке австрийского, польского и германского империализма“ [790] . Новый этноним вызвал много пылких и злобных возражений со стороны тех, кто враждебно относился к идее национального развития украинского народа [791] . „Такие термины, как „украинский народ“, „украинский язык“, должны быть признаны самовольными и неопределенными, лишенными любого этнографического содержания“ — писал известный украинофоб профессор Киевского университета Флоринский [792] . Ради справедливости надо сказать, что политику грубой ассимиляции с запретом употребления термина „Украина“, с притеснениями украинского печатного слова и самого языка, проводили также венгерские, польские и румынские оккупанты в XIX и в XX веках. Происходил этот этноцидный процесс при радостном одобрении социально-общественной мысли поработителей. Такова историческая правда.

790

Украина — это Русь: Литературно-публицистический сборник. — СПб.: ЛИО «Редактор», 2000.— С. 21.

791

Украинский вопрос. — М., 1917.— С. 39.

792

Киевские Университетские Известия. — Т. 8.— С. 38.

„Есть ли в мире хоть один народ, чтобы на его национальное имя так нападали, ругали, перекручивали, высмеивали его, как наше имя. Называют его „уродливым“, „безобразным“, выдуманным преступниками и т. д., ничего не достойным, баламутным, ненавистным… Даже советуют писать его в кавычках“ [793] .

Вообще, конечно же, потому что, российская демократия заканчивается там, где начинается „украинский вопрос“. Приведем выразительный пример. Один из вождей декабристов полковник Пестель, который выступал за вооруженное свержение царизма, отмену крепостничества и установление республиканского порядка, вместе с тем категорически не признавал право украинского (и белорусского) народов на самоопределение. Как идеолог декабристов Пестель был автором программы „Русская Правда“, где требовал уничтожить названия (этнонимы) отдельных народов и слить их в общем названии „русские“. „А посему и постановляется правилом, чтобы всех жителей, населяющих губернии Витебскую, Могилевскую, Черниговскую, Полтавскую, Курскую, Харьковскую, Киевскую, Подольскую и Волынскую истинными россиянами почитать и вот сих последних никакими особыми названиями не отделять“ [794] .

793

Шелухин В. Україна — назва нашої землі з найдавніших часів. — Прага, 1936.— С. 84.

794

Пестель П. И. Русская Правда. — СПб., 1906.— С. 40.

В подобном же духе высказывался влиятельный реакционный журналист Катков:

„Польская революция является ничем в сравнении с национально-литературным движением в Малороссии. Со взрывом польской революции Россия в наихудшем случае может потерять одну провинцию, но, если национальное и литературное движение в Малороссии выиграет, оно попадет в самое сердце России, поэтому сепаратистские домогательства украинофилов должны быть уничтожены“. Применяя неслыханные в цивилизованном мире денационализаторские меры, Российская империя как абсолютная евроазиатская деспотия, показала себя самым большим и наиболее стойким врагом украинского народа.

„Вся история отношений между Москвой и Украиной на протяжении более 250 лет, с момента соединения этих двух государств есть планомерное, безоглядное, бесстыдное, наглое уничтожение украинской нации всяческим образом, до стирания следа ее, чтобы даже имени ее не осталось“.

И, казалось, такая политика имела успех. Прежде всего, украинское панство, отчасти купленное Москвой, отчасти вырезанное ею, частично сосланное, затерроризированное или приласканное, быстро покинуло свой народ, перебежало на сторону сильнейшего, слилось, ассимилировалось и стало „русским“. Интеллигенция должна была замереть, когда были уничтожены все источники ее происхождения: школа, украинский язык в правительстве, литература. Остался сам народ, без панства, без литературы, без школы, безграмотный, обессиленный, опутанный законами и государственным аппаратом эксплуатации. Он уже забыл свою историю, свою бывшую борьбу за социальное и национальное освобождение из-под польско-московской шляхты, свои крупные учреждения (как например, республику Сечи Запорожской, свое бывшее высокое состояние культуры, свою науку и школу, которые были образцом и учителем полуазиатской Москвы; он даже имя свое забыл и покорно, тупо откликался на то имя, которым звал его господин» [795] .

795

Винниченко В. Відродження нації.— Київ; Відень, 1920.— Част. I. — С. 34–35.

К какому состоянию потери национального сознания в царской неволе дошел народ, показывает П. Кулиш. «Малорусские простолюдины на вопрос: „Откуда вы?“ будут отвечать: „Из такой-то губернии“, но на вопрос: „Кто вы?

Какой народ?“ не найдут другого ответа, как только: „Люди, так себе народ, да и довольно“. „Вы русские?“ — „Нет“. — „Хохлы?“ — „Какие же мы хохлы?“ (Хохол — слово бранное, и они его отбрасывают). — „Малороссияне?“ — „Что это за малороссияне? Нам это и выговорить трудно“. (Малороссиянин — слово книжное, и они его не знают). Словом, земляки наши, давая называть себя Русью, Черкассами и чем угодно, сами себя называют только людьми и не присваивают себе никакого собственного имени» [796] .

796

Записки о Южной Руси / Издал П. Кулиш. — К., 1994.— С. 235.

Несмотря на жестокие и систематические притеснения, во второй половине XIX ст. украинофильское движение не только не затихло, но разрослось и возымело силу. Собственно, Эмский указ 1876 года «толкнул украинскую литературу на более широкие политические воды. Контакты с Галицией стали практическим гарантом этого процесса» [797] .

Мы уже упоминали Каткова, который представил причины враждебного отношения России к якобы братскому народу. Приведем еще некоторые аргументы великодержавных шовинистов.

797

Грабович Г. До історії української літератури. — К.: Основи, 1997.— С. 43.

Для борьбы с распространением этнонима «украинец», в Киеве, по почину редактора черносотенной газеты «Киевлянин» профессора Д. Пихна, создается «Клуб русских националистов». Клуб создали, как они писали: «чтобы отстаивать российскую идею на „юго-запад от России“ от еврейских и украинских „козней и натисков“» [798] . Российские великодержавные идеологи затратили много усилий, чтобы не дать украинцам перейти на новый этноним.

В докладе на собрании «Клуба русских националистов в Киеве» изменение этнонима приписывалось лично М. Грушевскому, который «отверг всякие колебания относительно названий, которые исторически образовались для разных частей западной и южной Руси: Угорская Русь, Буковина, Галиция или Красная Русь, Холмщина, Подляшье, Черная Русь, Волынь, Подолье, Киевская Украина, Левобережная Малороссия, Слободская Украина, Кубань, Черноморье; он отверг их всех и заменил одним, наиболее непригодным: „Украина“ [799] . Другой автор, тоже член „Клуба русских националистов в Киеве“, доказывал непригодность термина „Украина“ таким способом: „Этнографический термин“ украинцы», из-за отсутствия самого объекта, то есть, этнографически отдельного народа, не имеет права существовать, а определение территории именем «Украины» потеряло свою первоначальную административную потребность, а потому сам термин является бескорыстным, подобно названиям «Священная Римская империя» или «Московское государство» [800] . Российский публицист Меньшиков в газете «Новое время» (26 февраля 1911 г.) негодующе горланил: «Наиболее ярые малороссы отказываются от исторического имени „Россия, Русские“. Они не признают себя даже Малороссами, а образовали особый национальный титул: „Украйна, украинцы“. Даже после революции черносотенцы дальше горланили: „Украину“ изобрели враги России и Малороссии» [801] . Против этнонима «украинец» выступали не только в печати.

798

Царинный А. Украинское движение. — Берлин, 1925.— С. 159.

799

Стороженко А. В. Происхождение и сущность украинофильства. — К., 1912.— С. 40.

800

Сикорский И. А. Русские и Украинцы. — К., 1913.— С. 51.

801

Медвецкий Г. М. Единство русского языка в его наречиях. — Прага, 1924.— С. 11.

В 1912 г. вышла большая по объему работа С. Щеголева «Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма». По свидетельству современников, вместо того чтобы оттолкнуть людей от преступного «мазепинства», книжка «открывала глаза многим из своих подневольных читателей» [802] . Опус Щеголева за содействие власти официально распространялся среди чиновничества и духовенства в Украине. Накануне Первой мировой войны вышло второе издание книги, сокращенное, более доступное. Щеголев пришел в ужасное негодование, когда австрийский император обратился к послам в австрийском райхсрате, которые сплотились в украинском посольском клубе, назвав их «представителями украинского народа». «Использование термина украинский вместо традиционного „рутенский“ было истолковано всеми как санкция слова „украинцы“ в официальном документе, и вызвало общее удивление. — Писал Щеголев. — Такое новаторство императора, который назвал подвластный ему народ искусственным именем, которое является синонимом культурного прищепа этой народностей, грешит против старой традиции» [803] .

802

Дорошенко В. Українство в Росії. Новійші часи. — Відень, 1916.— С. 93.

803

Щеголев С. Современное украинство. Его происхождение, рост и задачи. — К., 1914.— С. 131.

Черносотенец Щеголев не только теоретически опровергал украинское самоназвание, язык и культуру нашего народа, но и выдвинул целую программу усиления репрессий и преследований. В. Ленин подвергал критике Щеголева, этого, по его словам, «бешеного черносотенца», что «травя украинцев за „сепаратизм“, за стремления к обособлению, тем самым отстаивает привилегии великорусских помещиков и великорусской буржуазии на „свою“ государство. Рабочий класс против всяких привилегий; поэтому он отстаивает право наций на самоопределение» [804] .

804

Ленін В. І. Ще про «націоналізм» // Повне зібр. творів. — К., 1972.— Т. 24.— С. 310.