Украденные воспоминания
Шрифт:
— Десять тысяч, как ты сказал. Но он меньше чем за двадцатку не согласен.
— Вот сволочь! Ты хоть пробовал поторговаться? Ну, пятнаху отстегнуть смогу, еще куда ни шло, но двадцать тонн не за хвост собачий…
— Постараюсь убедить его, — пообещал Яша. — Если уломаю на пятнадцать, подкинешь мне за труды пять сотен?
— Без проблем, — пообещал Лейбошиц.
Так за Яшей утвердилась слава почти бескорыстного помощника. Он возвращал отобранные водительские права до судебного разбирательства, снижал суммы назначаемых судом алиментов, помогал с натурализацией и получением лицензии на торговлю спиртным
Однако все это были мелочи. Яша ждал настоящего дела. И оно пришло. К Бруку опять обратился Лейбошиц. Теперь надо было помочь его друзьям из России, пригнавшим в Штаты несколько бочек черной икры. Но мало того, что лихие коммерсанты попытались ввезти их контрабандой, так к тому же санитарная служба признала икру не годной к употреблению и теперь весь товар ждал отправки на уничтожение.
— Яша, это такое попадалово, что мама не горюй! — сказал Лейбошиц. — Ты представляешь, сколько стоит тонна икры? А там ее не одна тонна, на десяток лимонов пацанов опустят, а то и больше. Пусть икру признают хоть какой отравой, но только не уничтожают. Можешь устроить?
— Нет, — покачал головой Брук, — слишком дорого обойдется.
— Дорого — это сколько?
— Надо договариваться. Миллионов пять как минимум. Тогда икру признают годной на корм свиньям и отдадут фермерам, которых мы с тобой приведем.
— О’кей, — согласился Лейбошиц, — пять так пять. И тебя в таком случае не обидим, пол-лимона сверху — твои. Но только чтобы точно все было, а то мне голову оторвут и тем же свиньям вместо икры отправят.
Вернувшись в свою квартиру, Яша испытал дрожь. Но его трясло не от страха, а от возможности очень быстро разбогатеть. То, о чем он мечтал долгие годы, мечтал, еще живя в России, может осуществиться в ближайшее время. Он предложит судье миллион, а ведь это такая сумма, что могут сломаться и самые принципиальные служители Фемиды.
Брук вышел из самой маленькой комнатки съемной квартирки, которую оборудовал под свой кабинет. Вообще-то это была гардеробная с узким окном, но для гардеробной четыре квадратных метра — слишком много. Зачем баловать жену? Женщины всегда спешат заполнить свободное пространство гардеробных ненужными вещами. Зато для рабочего стола и кресла комнатка — в самый раз.
В гостиной в глубоком кресле развалилась Элина и, подняв кверху ноги, брила ляжки.
— Ты когда накажешь этот фонд? — спросила она, не отрываясь от важного дела. — Мне надоело ждать. В конце концов, почему я должна все делать сама? Ты же у нас адвокат, к тому же хорошо знаешь Мишу Лейбошица. Устрой этим прощелыгам райскую жизнь. Пусть они поймут, что со мной нельзя так…
— Завтра займусь, — пообещал Брук и отправился на кухню.
— А почему не сегодня? — крикнула вслед жена. — Мало того, что от тебя вторую неделю нет толка как от мужчины, так ты еще не хочешь, чтобы я стала богатой!
Яша закрыл дверь, взял трубку и набрал номер судьи Дина.
— Ну что, по кружечке пивка
Последние слова должны были означать, что дело сулит огромную прибыль.
— Через час я буду готов, — пообещал судья Дин.
Они разместились за столиком в углу бара, в котором познакомились когда-то. Здесь было достаточно уютно и никогда не появлялось много народа. Ничто не мешало общению, обо всем можно было говорить в открытую, не опасаясь, что кто-то подслушает.
— Судья Лайза Митчелл? — переспросил Дин. — Я ее знаю хорошо, а потому почти уверен, что она не согласится.
— Но сумма! — воскликнул Брук. И повторил: — Сумма! Нам предлагают полтора миллиона, каждому по пятьсот тысяч. От такого куша нормальные люди не отказываются. Если вдруг она начнет сомневаться, предложи ей еще триста из моей доли…
Судья покачал головой.
— У нее нет слабых мест, ее нельзя на чем-то подловить. Очень принципиальная: недавно отказала в иске российскому правительству, которое хотело вернуть на родину усыновленного мальчика, с которым здесь якобы плохо обращались. И хотя факт побоев ребенка подтвердился, она все равно не отдала ребенка России, а передала его на воспитание в другую семью, такую же черножо… то есть темнокожую, как и она сама.
— А если ей дать миллион?
— Очень принципиальная, — повторил Дин. — Два года назад Лайза Митчелл присудила компании, производящей микроволновки, штраф в четыре миллиона долларов за жестокое обращение с животными. Ведь в инструкции изготовителя не было указано, что кошек нельзя засовывать в работающую СВЧ-печь. А одна американка помыла кота и решила его таким образом высушить…
— То есть ее принципиальность стоит половину штрафа? — догадался Яша. — То есть менее чем за два она не согласится?
Судья Дин вздохнул и сказал:
— Это всего-навсего мое предположение.
Брук поставил локти на столик и спрятал лицо в ладони.
— Что за жадность! — прошептал он.
Потом посмотрел в сторону.
— Ладно, постараюсь выбить с заказчиков больше двух. Не знаю, получится ли?
Он достал из кармана мобильный и набрал номер Элины.
— Чего еще? — спросила та.
— Вы не слишком заняты? — поинтересовался Яша. — Ах, закончили уже… Так у меня вопрос: тут люди соглашаются только на три.
— Какие три? — не поняла Элина.
— Нет, нет, больше не будет. Гарантию дать не могу, но вперед не попрошу ни цента, — поспешил успокоить ее Брук.
Затем отключил телефон и посмотрел на собеседника.
— Уф, кажется, уговорил, — выдохнул он. — Значит, судье Митчелл два, а нам с тобой по пятьсот.
Дин побагровел и обернулся. Взглянул на барную стойку и произнес:
— Мой отец держал почти такой же бар. Не скажу, что мы жили шикарно, но на скромную жизнь хватало. А потом отец заложил заведение, чтобы оплатить мою учебу в университете. Я надеялся выплатить кредит за него, но после второго курса женился… Короче говоря, отец остался без бара. А я тогда еще не был судьей. И вообще, если бы мне тогда предложили взятку, то я бы сдал того наглеца…
— У судьи Митчелл есть родственники?
— Она в разводе. У нее только дети, две дочки, но, кажется, уже взрослые.