Украденный роман
Шрифт:
– В любом случае, клянусь жизнью Роуз, что это правда. После того, как ты попросила показать дневники, я отправился за ними на чердак – но ящик, где они хранились, пропал… Оливия, – мягко добавил он, – если ты задумаешься, то поймешь, что я ни словом не солгал.
Но он лгал, даже произнося эти слова. Он все время мне лгал! А все эти россказни про то, что настоящий автор «Ребекки» – Эмилия? А несуществующая Ребекка Эшервуд якобы первая жена его деда? И на самом ли деле существовали дневники или Эш снова солгал, чтобы потянуть время? Судя по искреннему выражению его лица, он то ли забыл половину произнесенной лжи,
– Погоди, а как же та рукопись, которую ты мне отдал вчера? Якобы перевод дневников Эмилии? Если сейчас ты говоришь правду, то это что за текст?
Он поджал плечами почти смущенно.
– Да я кое-кому заплатил, чтобы ее быстренько напечатали, когда ты начала наседать с расспросами о дневниках. – Эш замолчал на добрую минуту и продолжил: – Но если бы я их нашел, ты бы вычитала из них то же самое.
– Эш, если ты не понимаешь, что все это время обманывал меня, то я не знаю, что еще тут можно сказать. – Он вперился в меня взглядом, но молчал. – А истина заключается в том, что ты заманил меня сюда, чтобы поразвлечься. Но я тебе не гребаная игрушка. Я человек. Я писательница…
– Я не ожидал, что ты мне так понравишься, – перебил он. Как будто подобное заявление могло исправить уже сделанное и сказанное.
– Отпусти меня и открой дверь, – велела я как можно более хладнокровно, но Эш только крепче сжал мою руку.
– Оливия, останься еще ненадолго, – принялся упрашивать он. – Я заплачу тебе вдвое больше против первоначального, и ты можешь писать что угодно. – Он умолк на миг, чуть склонив голову, так напряженно, пристально вглядываясь в мое лицо своими синими глазами, словно во всем мире для него существовало сейчас только оно. – Просто побудь со мной, пока не закончишь книгу. С тобой в доме стало так хорошо и тепло. Ты не можешь уехать сейчас, прошу тебя, скажи, что останешься?
Как легко было бы ответить «да», остаться в машине. Остаться в его доме. Вернуться с ним под руку на фестиваль. Не торопясь, написать новую книгу, позабыв о проблемах с деньгами и не заботясь о том, получится ли в этот раз бестселлер или нет. Как легко было бы вручить этому человеку жизнь, тело, всю себя и писательскую карьеру. А потом, как предсказывала Чарли, на меня свалятся деньги и слава. Просто так, по щелчку пальцев.
Но я хотела не этого. Я сказала Ною, что собираюсь сыграть с Эшем в его игру, но, возможно, победить я могла, только выйдя из этой игры.
– Нет, – сказала я.
– Нет? – эхом отозвался Эш, словно такого слова не было в его словаре.
Я наконец выдернула руку из его хватки и подергала за ручку дверцы.
– Выпусти меня из машины, – велела я.
– Оливия, – позвал Эш так тихо, так нежно, что я знала – звук этого голоса, это обращение будет преследовать меня еще много лет, даже если я сейчас все-таки выберусь из машины и уеду из Малибу, – я не приму отказа.
На что он способен? Разрушить мою карьеру? Пустить под откос мою жизнь? Так я сама уже с успехом с этим справилась. Или он постарается причинить мне физический вред? Я услышала в голове голос Роуз: «Фокусники распиливали красивых женщин надвое и заставляли их исчезнуть». Но Эш не был фокусником – он был обыкновенным обманщиком. Маленьким мальчиком, который устраивал истерику, если не получал желаемого. Возможно, помимо этого он все еще оставался горюющим об утрате мужем. И мог ли мужчина, настолько одержимый наследием своей жены – содержанием ее телефона, письменного стола, тумбочки, – одновременно являться ее убийцей? В тот момент я однозначно считала, что нет.
– Эш, ты должен отпустить меня, – твердо сказала я.
Он еще несколько мгновений пристально смотрел на меня, но потом нажал кнопку на своей двери, и я услышала, как щелкнули, открываясь, замки.
Трясущейся рукой я открыла дверь, выбралась из машины и побежала по улице. Впереди, вдоль красной ковровой дорожки, все еще вспыхивали маленькие огоньки, но они больше меня не слепили.
И вместо того, чтобы пойти к ним навстречу, вернуться на фестиваль, я перешла на другую сторону дороги – и направилась от них прочь.
Отрывок из «Жены»
На дневники я натыкаюсь совершенно случайно. Муж заказал мой портрет, и я ищу платье, в котором хочу для него позировать. Это платье сшил для прошлогоднего литературного фестиваля мой друг Бендж, многообещающий дизайнер. Муж сообщил, что форма декольте напоминает мужские руки, а я выплюнула в ответ, что Бенджа эта идея осенила тем утром, когда он лежал со мной в постели, обхватывая мои груди ладонями.
Я всего лишь хотела заткнуть мужа подобной беспардонной ложью, но он пришел в такую ярость из-за ревности, что однажды ночью, пока я спала, выкрал это платье у меня из гардеробной и куда-то спрятал.
– Сможешь найти его – носи на здоровье, – усмехнулся он наутро за завтраком. В ответ, пока он участвовал в видеоконференции, я забрала ключ от его машины и выбросила в океан, а за обедом с лукавой улыбкой сообщила, что забыла, куда его положила. Но машины его не очень-то заботили, тем более всегда можно сделать новый ключ. Не прошло и недели, как он получил дубликат.
И вот я полна решимости найти платье, я уверена, что оно где-то в доме. Мой муж поленился бы идти до океана, к тому же ему не нравится ощущение песка под ногами.
Весь день я обшариваю чуланы, и наконец – победа! В свете фонарика на телефоне я вижу прекрасную белую ткань платья, засунутого на темный и пыльный низкий чердак! Я снимаю пыль с декольте в форме рук и проклинаю мужа. Но когда беру платье, то под ним обнаруживаю ящик с ярлычком «Эмилия».
Эмилия?
Имя кажется мне смутно знакомым. Бывшая любовница? Член семьи? Я точно слышала его раньше, но не могу понять, когда и где.
Я спускаюсь вниз, захватив и платье, и ящик, и отдаю платье кузине с указанием, чтобы оно было вычищено к завтрашнему дню, когда я буду позировать для портрета. И запрещаю ей хоть словом обмолвиться перед мужем.
«Ты уверена, что хочешь надеть именно его?» – спрашивает она желчно. – «У тебя так много других».
«Да, я уверена», – бросаю я на нее яростный взгляд.
Из ее груди вырывается сдавленный звук, который напоминает крик чайки, когда та ныряет в океан за рыбешкой. В ней кипят ревность и злоба, ей словно хочется воскликнуть: «Он любит тебя, он хочет тебя – и вот как ты ему платишь?»