Украденный роман
Шрифт:
– А ты сама как считаешь? – осторожно спросила я.
Клара бросила на меня быстрый взгляд искоса и снова сосредоточилась на дороге.
– Да… нет… возможно?
– Я хочу сказать – Эш сложный человек, но не убийца же? – пояснила я.
Клара прикусила губу, словно раздумывая, отвечать мне или нет. Потом все-таки произнесла:
– Это же ты писательница, вот и скажи – если бы все это происходило в романе, Эш стал бы подрезать ей тормоза?
Я рассмеялась, хотя горло у меня перехватило, и наружу вырвался скорее короткий вскрик.
– Нет, это слишком мелодраматично.
– Ну, то, что в реальности происходит в этом семействе, точно даст фору любому вымыслу, – беспечно ответила Клара, притворяясь, что шутит, хотя ее нахмуренный лоб говорил об обратном. Что бы ни случилось с Анджеликой или Бекс, нам обеим было не до смеха. – И если уж начистоту, – тихо добавила Клара, – я не знаю, на что способен Эш.
Я кивнула, и тут мне пришло в голову, что, будь происходящее переложением «Ребекки», Эш должен быть убийцей!
Но нет, стоп. Это реальная жизнь. Эш так разбит, так изранен после гибели Анджелики, что мне трудно заставить себя поверить, что он в ней виновен.
А потом зазвонил телефон, на экране высветилось имя Ноя – у меня напрочь вылетело из головы, что я обещала написать ему в полдень.
– Блин, я быстро, – сказала я Кларе. Она кивнула, не отводя взгляда от дороги.
– Привет, Ной. Прости, все в порядке. Мы с Кларой предприняли небольшую поездку.
– Стоп, что? Мне казалось, она нам не нравится.
Судя по тому, что Клара тихонько рассмеялась себе под нос, она прекрасно услышала слова Ноя. Мне оставалось только беззвучно произнести одними губами «извини».
– В любом случае, мы уже скоро будем в Малибу, но я в прошлый разговор не сообразила, какой сегодня день – сегодня же литературный фестиваль, и мы идем туда с Эшем, так что ты не сможешь за мной заехать.
На другом конце линии воцарилось молчание, и я не могла понять, Ной волнуется, задет или расстроен моим решением. Но когда мы обсуждали наше будущее в колледже, нашу писательскую карьеру, Лос-анджелесский фестиваль находился в списке самых заветных желаний.
– Ливви, я не понимаю, – заговорил Ной добрую минуту спустя, – почему ты не оставишь этого мутного парня и этот дурацкий проект?
Я ничего не ответила, потому что не могла подобрать объяснения, которое прозвучало бы для Ноя убедительно. Эш околдовал меня, внушал ужас, будоражил все мои чувства? Роуз сказала, что я зашла слишком далеко – но тогда тем более не было смысла возвращаться, а стоило идти до конца.
– Серьезно, – настаивал Ной, приняв мое молчание за готовность к обсуждению, – я не понимаю. Повторяется та же история, что с Джеком в колледже.
– Это какая же история? – огрызнулась я в досаде, что он приплел сюда еще и Джека.
– Такая, что ты принимаешь на себя роль жертвы, – пояснил Ной. – Не в силах посмотреть в лицо обстоятельствам, цепляешься за самого паршивого красавчика в окружении, чтобы он добил тебя. А ко мне прибегаешь, когда остается только собирать осколки, – добавил он после паузы.
Слова Ноя ранили меня как кинжалы, и он осознавал это. Временами Ной умел быть и безжалостным. Я вспомнила, как перед выпускными экзаменами сообщила ему,
– Сожалею, что вчера попросила тебя о помощи, – выпалила я, – просто забудь об этом. И вообще, я не стою твоего беспокойства.
Я слышала его тяжелое дыхание, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас извинится, но он так меня разозлил, что я бы все равно не стала слушать, поэтому нажала отбой.
Неизвестно, сколько Клара услышала или поняла из моего разговора с Ноем, но, к ее чести, она не стала задавать вопросов. Вместо этого она заговорила совершенно о другом – спросила об Эмилии и о том, какую же книгу мне предстояло написать.
– Сама не знаю. – Я откинулась на спинку кресла и вздохнула. Злые слова Ноя, странные предостережения Роуз, замечание Клары о причудливой реальности, в которой живут Эшервуды, привели к тому, что у меня нарастала давящая боль за глазами, сигнализируя приближение мигрени. – Не уверена, что этой книге вообще суждено появиться на свет, – наконец призналась я.
Клара приподняла брови.
– А почему ты тогда до сих пор не уехала?
– Ну, я же обещала Эшу сходить с ним на фестиваль и… – Я умолкла, потому что не знала, что еще добавить. И что? Разве поэтому я оставалась в Малибу? Нет, мне не давал покоя внутренний голос, который требовал ответов на вопросы, тот самый голос, из-за которого я стала писательницей. Сейчас он настаивал, что в гибели Анджелики не все так ясно, и я должна в этом разобраться. Но вслух я ответила Кларе: – Какой же я писатель, если пропущу такое событие.
Она согласно кивнула.
– Кстати, я серьезно насчет платья с портрета. Если захочешь его надеть, я знаю, где оно хранится. Эш будет в шоке. – В ее голосе послышалось радостное предвкушение.
Я задумалась – всю неделю Эш держал меня в напряжении, почему бы нам не поменяться местами? Появившись на торжестве в платье Анджелики, которое Эш терпеть не мог, я фактически инсценировала «Ребекку», в которой миссис Денверс уговорила ничего не подозревающую главную героиню надеть реплику платья Ребекки. Чарли назвала происходящее в Малибу «метапрозой», но во мне крепло ощущение, что Вселенная просто-таки запихивает меня в переложение «Ребекки» с намеком, что мне самой такое никогда не сочинить.
Как будто рецензии от Kirkus мне было недостаточно!
– Так что, притащить тебе его? – еще раз спросила Клара, когда мы въехали в гараж и она заглушила двигатель.
Я подумала еще минуту, но в итоге покачала головой:
– Нет, не стоит. Я надену что-нибудь другое.
Честно говоря, я устала от пересказов и повторений. Устала их писать, устала в них жить. Устала от тех ограничений, которые они накладывали. Неважно, каким станет мой следующий шаг, я хотела сделать его самостоятельно, ни на кого и ни на что не оглядываясь. Я хотела сама быть автором своего романа.