Укради у мертвого смерть

Скворцов Валериан

Банк, конечно, не .выдавал американских денег во Вьетна­ме. Доллары выплачивались продавцу оборудования и мате­риалов в Париже или США. В Сайгоне это могло делаться при двух условиях — при внесении золотого обеспечения и только французу.

— Ты становишься гражданином Франции после ар­мии, — сказала Рене. — А твой желтенький дружок распола­гает золотом. Сложите один плюс один и получите пять...

Она набрала номер телефона Клео и протянула трубку Бруно.

Китаец понял с полуслова. Последовало приглашение отобедать в кабинете ресторана «Золотой дракон». На какие высоты, оказывается,

забрался бандит!

Инкрустированную перламутром столешницу одетые по-китайски подавальщики сплошь уставили, как говорили в Шолоне, «лучшими десятью». Две разновидности водорос­лей — морской дракон и речная лошадь, травы великой пи­тательной и врачующей силы, в которых вываривалась бара­нина или свинина, собачьи хвосты, половые органы тюленя и тигра, восстанавливающие генетические силы в необыкно­венной пропорции. Ящерицы, доставленные из провинции Гуанси. Копытца жеребенка пони из Юньнани. Распаренные фрукты и внутренности угрей из Кантона. Первосортные ласточкины гнезда с островных утесов в Андаманском море.

Высокая разливалыцица с позолоченной чашкой на це­почке катала этажерку с винами, настойками на тигровых костях и сосудом, в котором густо лоснилась змеиная кровь.

Бруно и Рене оказались единственной европейской па­рой. Вьетнамцы и китайцы, приведенные Клео, выстроив­шись цепочкой, по-деловому вручили визитные карточки, получили в обмен захваченные Рене картонки отца с золоче­ными звездами. Не обратив внимания ни на них, ни на приписку под именем де Шомон-Гитри «генерал», попрята­ли карточки в потертые, несменяемые из страха потерять удачу бумажники. Рене попыталась завести светскую беседу о блюдах, от ароматов которых ее мутило. Клео, покивав, быстренько подложил достойные, по его мнению, генераль­ской дочери куски, заправил травами, намешал соусов в блюдце и жестом пригласил наслаждаться.

Бруно несколько раз перехватывал беззастенчивый, оце­нивающий взгляд Сун Юй. Жена Клео заявилась в золоти­стом шелковом платье с воротником-стойкой. Это был не вьетнамский «ао-зай», а доподлинное китайское платье с вы­сокими на бедрах разрезами, в которых сверкали нейлоно­вые чулки. Сун Юй выводила Бруно после доставки пени­циллина в европейскую часть города. Она же дирижировала свидетелями, показавшими французским жандармам, что воинский грузовик грабили коммунистические бандиты. Клео, видимо, занимался перепродажей бесценного лекарст­ва именно им.

В Азии собираются вокруг стола для еды, а не разговоров. Чем изысканнее и богаче угощение, тем нелепее никчемная болтовня или, хуже, деловая беседа. Рене не притрагивалась к палочкам, больше пила и входила в свое обычное на свет­ских сходках состояние. Вьетнамцев и китайцев, Бруно знал, такое не коробит. Выпивка, как и еда, оплачена заранее, оста­ваться не должна. Отчего не перебрать?

Проглотив компот из лотосовых семян, Бруно спросил по-французски Сун Юй:

— Вы знаете, что такое бескультурье, мадам?

Она щебетала на кантонском с морщинистой старухой с лысиной на коротко стриженной, по-птичьи крохотной го­лове. В ушах ведьмы поблескивали бриллиантовые серьги, которые по величине, если их сложить, возможно, оказались бы крупнее лысины.

Сун Юй неторопливо повернулась к Бруно. Двойные ямочки на щеках, когда она улыбалась, копируя гримасу мужа, делали кукольным ее круглое лицо, на котором удли­ненные глаза вразлет уходили к вискам. Два крупных, при­гнанных друг к другу передних зуба отблескивали желтиз­ной. Подрубленная над бровями челка усиливала кукольное сходство, но в узких, черных и влажных глазах — над улыб­кой полноватых губ и приветливыми ямочками на щеках — стояли презрение и ненависть.

— Что же такое? Просветите!

Видимо, Сун Юй подучилась языку. На канале У Кэй во время отступления из Шолона она едва подбирала глаголы.

— Бруно, не кокетничай с мадам Баттерфляй! — сказала с другого края стола Рене.

— Меня зовут Сун Юй, мадам Доуви...

Бруно покосился на китаянку. Что за прозвище дает же­не?

— Мадемуазель де Шомон-Гитри, — поправила Рене.

— Так что же такое бескультурье?

— Бескультурье, мадам, на мой взгляд, есть потеря куль­туры своей деревни или становища... Человек из деревни в таком скопище, как город, пытается обезьянничать, перени­мать внешние признаки чуждой культуры и становится в общем нелепым... Пришлые, которые держатся землячест­вами, крепче стоят на ногах и остаются личностями, как были в становище или деревне. Не так ли в китайских кла­нах?

— Хотите выведать кто собрался? — сказала Сун Юй. — Нет, не земляки. Клео и его уважаемый отец с севера, пекин­цы. А я из нищенствующей семьи второго поколения кан­тонцев...

— Значит, совместные деловые интересы?

— Ах, дорогой! — сказала Рене, облокотившаяся обна­женной рукой на плечо низенького Клео, сидевшего ря­дом. — Ты пытаешься очаровать мадам... мадам...

— Меня зовут Сун Юй, мадам Доуви.

— Мадемуазель де Шомон-Гитри, я же говорила...

Рене захохотала.

Клео с непроницаемым лицом осмотрел почти опустев­шие блюда, размышляя, что бы еще подложить к нетрону­тым кускам на ее тарелке.

— Вы не ответили на мой вопрос, мадам Сун Юй, — ска­зал Бруно.

— Не торопитесь заворачивать огонь в бумагу, — ответи­ла жена Клео.

Бруно посмотрел на Рене и подумал, что эта женщина, пытающаяся, приоткрыв рот, вникнуть в произношение Клео Сурапато, старше его на тринадцать лет. И что она ждет ребенка через три месяца. И беременна ли теперь Сун Юй?

Китаянка сказала:

— Вы и Рене прекрасная пара.

— Все ли ваши друзья говорят именно так, хотел бы я знать...

— Сплетничают, конечно.

— Что именно?

Бруно единственному за столом принесли кофе. Свежай­ший, дорогой и вкусный. Чашка оказалась тонкой.

Клео улыбнулся и покрутил за прической Рене ладонью, давая понять, что следует оставаться за столом, когда другие встанут. Бруно кивнул.

— Вон тот господин с золотыми зубами считает, что ваша супруга ... как бы поточнее перевести... словом, она — белое куриное мясо. А его собеседник справа от вас кричит ему, что нет, ваша уважаемая супруга как раз куриное мясо с соусом карри. Кроме того, он считает, что вы привели не первую, а младшую уважаемую жену, поскольку она так... так... свобод­но выпивает и все такое.