Украина в огне
Шрифт:
На седьмой секунде схватки ближе к вершине перевала похоронным аккордом резко прозвучал танковый выстрел. На позициях группы Салимуллина выросла черная тень разрыва.
Вот теперь начинается как заказывали.
Дед умница — знает, что делает: из трех фугасов два отработали по полной программе. Пропустив минный разградитель, Григорьич, ориентируясь по оставленным загодя меткам на дороге (он их упорно называет «мишенями»), дождался главного — правильного вхождения техники на закладки. Первый заряд наповал разворотил корму головного танка, второй — убийственно рванул под днищем «Лёлиного» передка — в аккурат под топливными баками. Последний, взорвавшись в паре метров по курсу, оглушил не успевшую к раздаче слонов КШМку.
Вскочив,
Первым на праздник «козлодрания» угодил минный разградитель, причем без офицерского участия — пока двое тащили собранный крупнокалиберный, третий номер не раздумывая вмазал в моторный отсек из персональной «Мухи». Легкобронированному тягачу и «восемнадцатого» оказалось — с головой: чуток протарахтев неуправляемыми гусеницами, машина уперлась в склон и, нехотя разгораясь, мирно завоняла себе черным и желто-зеленым в так и не пробитой им последней сотне метров до вершины.
Взводный-один выскочил на холмик у обочины как раз к танковому выстрелу. На ходу оценив ситуацию, он сверху, со ста шагов, влупил из своей «Таволги» в боковую проекцию башни. Но все равно не успел — сидевший на подхвате первого залпа Малюта на секунду раньше ударил «ПТУРом» точно в центр танкового борта. Два мощных взрыва наконец-то угомонили выдержавший до этого несколько гранатометных попаданий, с перебором экранированный «Оплот».
Развернув вместе с Бугаем позицию «двадцать девятого», Жихарь оказался единственной фронтальной точкой работы тяжелого гранатомета. Ко всему прочему, ведя бой по обе стороны дороги, ошалевшие операторы-наводчики СОРа его просто не видели, да и к тому же он бил прямо из самой головы колонны вдоль ее хребта.
Расчеты, распределенные по схеме «мальчик-девочка», открыли отсекающий огонь с обеих сторон дороги. «АГС» и «Утес» — за Юрой, и вторая пара — в посадке у Передерия в считанные секунды потушили КШМ, парочку БТРов и смахнули остатки пехоты с дороги. Вторые и третьи номера дружно, сверху вниз, упороли одноразовыми граниками по бронетехнике своего сектора «куница».
Один из бронетранспортеров в полутора сотнях метров от группы Жихарева решился на беспримерный шаг. Ударив полыхающий остов впереди стоящего грузовика и просунув его на пару метров вверх, он резко сдал назад и сбил подпиравшего собрата поперек дороги. После чего дал газ и, успев разогнаться, обвалил рельс ограждения, перескочил через стальные тросы перил и ринулся вниз. Пролетев по насыпи с пяток метров, БТР все же не удержался и, почти опрокинувшись, уткнулся острым носом в ливневую канаву. Ждать, пока машина оттуда выберется, никто не стал — только этого не хватало! Юра — сверху и кто-то из ребят Никольского — сбоку разом гахнули тяжелыми «чемоданами». «Коробочка» вспыхнула и жарко задымила. Экипаж быстро разгоравшуюся броню не покинул. Вот она — конкретная картинка для отдельных любителей молоть языками насчет смелости, желания и умения окров воевать всерьез. Когда припечет — только успевай гранаты подносить!
Бой вошел в активную, самую опасную для нас фазу. Дымовая завеса еще не полностью отрезала позиции отряда от основной колонны. Эффект первого залпа — массированный удар и шок на несколько секунд — использован на всю катушку и пройден. Моим бойцам надо сменить позиции, перезарядить «Вампиры», достать из боковых ниш остатки «Таволг» и навешать на себя запас «Мух».
Еще два танка подают признаки жизни. Вначале «Тварды» у самой грунтовки врезал в угол холма, прямо по позициям Гирмана. Причем, ударив из пушки, поляк щедро добавляет с обоих пулеметов. В ту же минуту, на сектор выше, начинает движение «Оплот» — хорошо хотя бы, что еще не стреляет. Причем оба танка, не сговариваясь, включают дымовые завесы. Правильно, что тут думать! Вся живая броня на брусчатке уже несколько секунд как поливает со всех своих дымогенераторов да еще, совместно с пехотой, расцвечивает небо сумасшедшим сумбуром сигнальной пиротехники. Мешают дымы больше им самим, нежели нам, но решение понятно: у народа уже просто нет никаких иных вариантов и свежих идей — только бы выжить. Легкий ветерок стягивает в долину рваные черные хлопья призрачной защиты, чадную вонь горящей техники, резины и человеческих тел.
— Пятерку!
— Есть Пятый! — В трубе густо трещит и скребется. Словно через ватную стену, откуда-то из шумного подвала доносится голос Никольского. Он что-то докладывает, а я — ни слова разобрать не могу! Вот угораздило моих пацанов — связаться с глухим командиром.
— Костя, хоть что-то разбираешь?
— У него — четверо «трехсотых» [88] . Три «Таволги» — в «НЗ». Больше пятидесяти гранат к «Вампиру». Восемь «ПТУРсов».
— Понял. Переводи дальше… — И в трубу: — Боря, блядь — куда смотришь?! Оба «Корнета» залпом — по САУ! Два расчета «двадцать девятых» — по танкам! Все остальные — по колонне. Раненых — по возможности — на третьи номера! — Трубка нечленораздельно булькнула в ответ. Вопросительно глянул на Костю, тот кивает, мол, «там — принято».
88
«Трехсотый» — традиционное для связи кодовое обозначение раненого; «двухсотый» — убитый.
Это я и так сразу увидел: все, кто имеет доступ к связи, — услышали команду. «ПТУР» спаренно рванулись со своих позиций из-за прикрывающих расчеты от основной колонны противника холмов. Опертые на поддомкраченные боковые опоры, не предназначенные для резвых маневров «Зюзи» обрекали свои экипажи на жертвенный подвиг во имя чужих интересов. Там ракеты заметили. Наверное, на самоходках стояла аппаратура, реагирующая на облучение установок лазерным лучом наведения. На артпозициях заметались крошечные фигурки, машины разом включили генераторы дымовых завес. Поздно…
Снизу нитки — как ждали! Три танка хвоста открыли огонь по позициям «ПТУР». Забухало несколько минометов. Это — значительно хуже. От прямого орудийного выстрела мои ракетчики уйдут за скаты своих холмов. От навесного огня тяжелых минометов не спрятаться нигде, даже в нишах.
— Семерку!
— Есть Седьмой!
— Седьмой! Что у тебя? — В трубе сквозь свист и шипение прорывались обрывки Петиных матюгов.
— Говорит: «По плану»! — Как Костя что-то разбирает в этой какофонии?
— В жопу план! Три полковых — на САУ! По десятке фугасов на каждый «самовар». Три остальных «сто двадцатых» и все «Васильки» на колонну — от грунтовки до трассы. «Подносы» остаются на брусчатке. Давай! — и, развернувшись, к связисту: — Четверку!
— Есть Четвертый!
— Четвертый, что у тебя! — На удивление, в каком-то провале шумов, сам расслышал голос Гирмана:
— Стоим!
— Стой, дорогой, стой! Потери?!
— Есть потери. Справляемся! — Вот мужик, а?!
— Четвертый, допаливай свой сектор и дай десяток — по направлению колонны в глубь дымовухи… — Ответа уже не услышал, но Костя опять утвердительно опускает подбородок.
Теоретически Гирман мог примерно бить по длине нитки. Не так, как Штейнберг, у которого каждый сантиметр дороги цифирями в блокнотик записан, но — все же. Гирмановский отряд сидел за своим холмиком ниже и на полсотни шагов ближе к брусчатке, чем все остальные. Кроме того, при подготовке такой сценарий отрабатывался. Результатов, понятно, особо никаких от беспокоящего огня ждать не приходится, но чуть сбить спеси СОРовцам — дело нужное. Пусть и там маленько подергаются, не на учениях, поди.