Украинские хроники
Шрифт:
Над подвалом в альбоме построились этажи, сужаясь к небу. Этажи накрыла крыша. Фашистскую самоходку Ян нарисовал справа — из толстого черного дула рвался огонь. Как изобразить миномет он не знал, поэтому просто рядом с самоходкой поставил черных человечков, от которых тоже шел огонь. У человечков был флаг с фашистким крестом. Несколько сине-красных колючих взрывов, будто кусты, выросли у дома.
Подвальная дверь вдруг хлопнула. Дохнуло дымом, и в помещение, пригнувшись, нырнула тень, при освещении
— Все, зарядил заразу.
Достав мобильник, он сразу подсел к столу, чумазый, с челкой, свесившейся на глаза.
— Ну и не томи уже, — опустился рядом хромой.
— Сейчас выкручу на полную.
Телефон в руке парня захрипел и заплевался помехами. Ш-ш-ш. Хромой, морщинистый, бровастый, прислушиваясь, поворачивал голову то одним, то другим ухом.
Ян тоже стал прислушиваться.
— …красная… мимо блокпоста… — неожиданно раздался голос из телефона. — На Рудакова — две воронки… Северной окраине вообще не сладко…
— Это кто? — тихо спросил Ян.
— Это пацан на крыше с биноклем передает, — ответил хозяин мобильника. — Через квартал отсюда.
Ш-ш-ш…
От долгого шипения у всех синхронно вытягивались шеи.
— …лупят «гвоздиками» по блокпостам у заправки… наши попрятались в траншее… в лесополосе перебежки…..поймешь, кто…
Даже взрывы казались тише.
Ш-ш-ш…
— Четыре танка со стороны Артемовска… бмп-2, автобус с нациками…..ля! Лупят по жилым домам! По частному сектору!
Полная женщина, сидящая рядом с Яном, вскрикнула:
— Там же мои!
Ладонь ее замерла на груди.
— Вот, возьмите, — кто-то передал женщине таблетку, — под язык.
Ш-ш-ш…
— …пара «сушек», кружит… передают, колонна техники из-под Донецка… лупят, как в копеечку…
Хромой, слушая, покачивался.
— А «сушка» это бублик такой? — шепотом спросил Ян.
— Нет, — повернул голову парень с телефоном. — Самолет это. Су.
Ш-ш-ш…
В пустом шипении Ян успел нарисовать над домом самолет с крестами. Для второго самолета не хватило места, и получились только крыло и хвост.
Что вам надо? — спросил их Ян. Улетайте. Мы вас не хотим.
— …уки! — разразился возгласом телефон. — Бьют по подстанции!..метами с холма…
Ш-ш-ш…
— …женцы, человек пятнадцать… по обочине дороги… куда-то они не туда, прямо на укропов…
Дом содрогнулся. Что-то посыпалось, зазвенело снаружи.
— Это в нас попали, в нас!
— Миной, скорее всего, по верхнему этажу.
— Ничего, ничего. Живы же.
Ш-ш-ш…
— Тише, — сказал парень, и все примолкли.
— …беженцы… — глухо прозвучал в подвале голос из телефона. — …дут, машут руками…..ля… — голос на мгновение умер и воскрес, омертвелый, клокочущий: — …треляли из стрелковки и кпвт, всех… Звери, суки штопанные! И детей!
— Твари, — сквозь зубы произнес хромой.
Кто-то зарыдал. Ян с удивлением посмотрел на свои сжавшиеся кулачки.
Ш-ш-ш…
— «Сушка» влупила… кажется, нурсами… по рынку…
— Я их зубами, — выдавил кто-то, — зубами! Никому пощады! Только увижу — всех! Не могу…
Говорящий, сутулясь, вышел наружу.
— Вот так, Янчик, — сказала полная женщина, проведя ладонью по его макушке.
По щекам ее бежали слезы.
— Не плачьте, тетя, — сказал ей Ян. — Я сейчас их всех…
Ш-ш-ш…
— Стрельба… — проговорил телефон. — Минометами еще раз по окраине… «сушки» на второй заход… Ненавижу… трупы лежат…
Ян не заметил, что тоже плачет. Он сжал фломастер в руке. Это оказался красный фломастер, самый-самый нужный.
Вы — фашисты, прошептал Ян нарисованному самолету. И закрасил его — словно фашиста охватил огонь.
Вот так.
— Есть! — завопил телефон. — Есть! Сбили «сушку»! Какие молодцы!
Кажется, парень на крыше затанцевал — потому что эфир наполнился бряканьем, уханьем и звяканьем каких-то железок.
— Так! — сказал хромой, стукнув по столу.
— Горит!
Ян в это время зачеркал крыло и второму самолету.
— …ля! — заорал парень на крыше чуть ли не во все горло. — И второй достали! Отлетался, сука! За всех, за всех!
Он захохотал.
А Ян подышал на кончик фломастера и взялся за танк. Зеленым он потом хотел еще нарисовать наших.
Зверь
В горнице было натоплено и дымно.
Темник Пикша шагнул за порог и тут же сломил шапку:
— Здравствуй, князь.
— И ты здрав будь. Садись, — качнул кудрями Ярослав.
Темник сел на лавку.
Князь поднял чашу со сбитнем, отпил, утер рот рукавом простой рубахи. Шалые глаза его уткнулись в черный бревенчатый потолок.
— Совет твой нужен, темник, — тоскливо сказал Ярослав.
Широкоплечий, бородатый Пикша навалился на стол.
— Так вот он я, спрашивай.
Настроение князя рвало душу. Плох был князь, дрожала в нем глухая сила, темный кровавый омут, в который только и можно — помедлив, уйти с головой: прячься, живое, притворяйся мертвым.
— Егорка, — сказал Ярослав, — повтори, что там просят.
Только сейчас темник заметил мальчишку, стоящего у печи.
— Милостивый князь Ярослав, Ратибора сын, — произнес, сглотнув, взятый на посылки малец лет двенадцати. — Народ древлянский просит у тебя заступничества перед хазарским ханом Конобеем, который идет войском на наши земли. Уповаем на тебя и Вечный союз, заключенный меж древлянами и русами…