Украинские хроники
Шрифт:
Лекарь
В Ждановку въехали к вечеру.
От раздолбанного украинского блокпоста тянуло застарелой гарью, ветер рвал целлофан с окон горевшего рядом дома. Грязными наплывами лежал не стаявший снег.
Было тихо. Ухало где-то далеко за, да и то с большими перерывами. Над крыльцом поселкового совета одиноко горела лампочка.
Речник развернул «Ниву», подал Круглову ладонь:
— Ну, все, отметишься в комендатуре, там скажут, где сможешь переночевать. Утром
— Выдали.
Круглов выбрался в поздний ноябрь и хлопнул дверцей. «Нива» мигнула стоп-сигналами на повороте и пропала.
— Стоять! — шевельнулась тень у широких каменных ступенек. — Откуда?
— С Ростова, — сказал Круглов.
— Оружие?
— Нет пока.
— Доброволец что ли?
— Почти.
— На свет выйди, — попросила тень.
— Без проблем.
Круглов шагнул под лампочку, сощурился. Тень встала с ящика, превращаясь в средних лет небритого мужика в бушлате и ватных штанах.
— Паспорт есть? Документы?
— Найдем.
Круглов сунул руку за пазуху и достал паспорт с вложенной бумажкой приказа. Мужик, раскрыв книжицу, подсветил фонариком фотографию.
— Ага. Покури здесь пока, — сказал он и скрылся с паспортом в дверях.
Круглов почесал затылок, оглянулся на темнеющее небо, на близкие дома, большинство окон которых были забиты деревянными щитами, затем сел на высокий бетонный бортик и нащупал в кармане куртки початую пачку сигарет.
Одну в рот, другую — за ухо.
Кожей он чувствовал, что в него сейчас целят один или два ствола, поэтому закуривал не торопясь, даже подул на сигаретный кончик, чтобы заалел, разгорелся — пусть видят, не нервничают.
Мужика с паспортом не было с полчаса.
Круглов успел продрогнуть и выкурить сигарету номер два. Даже подумалось: что они там, отделение милиции из паспорта пробивают?
В стороне прошмыгнул, почти сливаясь с забором и кустами на обочине, черный внедорожник. Какая-то женщина, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, прошла между домами.
— Ну, все, порядок, — вернувшийся мужик отдал Круглову паспорт. — Ты это, извини, что долго, связь барахлит.
Круглов пожал плечами.
— Мне бы по поводу ночевки.
— Это к Сергеичу. Налево и почти до упора. Он там еще.
— Спасибо.
Круглов поднялся по ступенькам. Дверь на разболтанной пружине скрипнула, не больно толкнула в плечо.
После квартировавшего в здании территориального батальона остались тряпки, бутылки, гора пакетов то ли из-под еды, то ли из-под какой-то медицинской дряни и стойкий запах дерьма. В полутьме, наступив на пластиковую, громко кракнувшую поллитровку, Круглов чуть не упал. У стен по нужному рукаву коридора лежали щепки, гильзы, крошево штукатурки.
— Разрешите?
Он просунул голову в дверь с выбитым напрочь замком.
— Что? —
Он подслеповато сощурился, трехпалой культей опираясь на заваленный бумагами стол.
— Я — Круглов, — сказал Круглов. — Мне бы устроиться на ночлег.
— Ах, да, — кивнул мужчина, привстав, — это действительно ко мне. Луцкий, Иван Сергеевич.
— Круглов.
Они пожали друг другу руки.
— Что ж, — Иван Сергеевич опустил колпак лампы, осветив лежащую на столе карту Ждановки, испещренную пометками. — Сейчас многие дома пустуют, часть разграблена, отопления нет. Разве что центр…
— Нет-нет, — Круглов подошел к столу, — мне бы частный сектор.
— Там, конечно, люди готовы принять…
Круглов провел ладонью над картой. Пальцы кольнуло.
— Вот здесь.
Луцкий приблизил лицо к указанной точке.
— Я бы не советовал. Это Таранькиных дом.
— И что?
Луцкий помялся.
— Маринка — баба беспутая, — нехотя произнес он. — И майданутая на всю голову. У нас пол-Ждановки таких. Вроде и видели, что здесь террбатовцы творили, а все равно… Расползлись по хатам, шипят… Маринку вроде и трезвой не видели.
Круглов улыбнулся.
— Ну, не отравит же?
— С нее станется, — вздохнул Иван Сергеевич. — Так что?
Он занес оттиск над клочком бумаги.
— Давай, — махнул рукой Круглов.
Печать шлепнулась на листок, оставляя фиолетовое пятно.
— Ей потом по этой бумажке помощь выделят, — сказал Луцкий, что-то дописывая. — Так что ты ей отдай. Может, одумается баба. Дорогу найдешь?
— Да я вон по карте вижу.
— Вот здесь, — показал культей Иван Сергеевич, — двух домов нет — сожгли. Покороче будет, если напрямки. Только все же чего тебе к ней-то? Родственница?
Круглов перебросил рюкзак с плеча на плечо.
— Да нет. Посмотреть хочу.
— Ну, посмотри-посмотри.
Выйдя из поссовета, Круглов легко спустился с крыльца и зашагал по разбитому асфальту в частный сектор.
Фонари не горели. В окнах домов чудились тени, но люди там двигались, или это был зрительный обман, Круглов сказать не мог.
Война, выбитая из поселка, не ушла насовсем — то чернела обгоревшим остовом грузового автомобиля, то белела стащенными в кювет бетонными балками, то звенела вылетающими из-под подошв гильзами. Тишина, необычная для жилого места, тоже была ее заслугой — Круглов не слышал ни собачьего лая, ни бормотания телевизора или радио.
Чем ближе он подходил к нужному дому, тем сильнее покалывало пальцы. У самого забора он их даже сжал и держал сжатыми, пока сетчатый забор не оборвался сваренной из стальных уголков калиткой.