Украинский гамбит. Война 2015
Шрифт:
Вначале Сашка рассмеялся, а потом испуганно прикрыл рот ладонью. Но обошлось: сторож не прибежал. Они спустились за вином. Но дверь в подвал оказалась закрытой. Костя на всякий случай поковырялся ножом в замочной скважине. Дозор тоже принимал живейшее участи во всех его действиях: пыхтел и толкался костлявым задом. Он все больше и больше нравился Косте.
– Что будем делать? Может, рванем? – Сашка достал гранату.
Косте показалось, что это уже слишком. Дозор в недоумении навострил уши, и Костя заподозрил, что пес понимает человеческую речь.
– Да ну на фиг, – сказал он. – Поищем на кухне.
Они вернулись на кухню. Она была огромной, как танцевальный зал средних размеров. Они разбили ее по секторам и принялись искать алкоголь. Действительно, через пять минут Сашка нашел в самом дальнем углу буфета неприкосновенный запас.
– Вот это да! – обрадовался он и огорченно почесал затылок. – Мы столько не выпьем.
Здесь было все: от сухого виноградного вина до мартини и еще какие-то бутылки с непонятными наклейками.
– Возьмем для Заветы розовое?
– Возьмем, – согласился Костя.
– Ты думаешь, они там?..
– Черт его знает? – пожал плечами Костя. – Не наше дело.
– Я тоже хочу, – признался Сашка.
– И ты туда же, ковбой! – осуждающе заметил Костя.
– А чего? Ой! – Он посмотрел в ближайшее зеркало. – Я и забыл о своем лице.
– Ха-ха! – коротко рассмеялся Костя. – Оказывается, все мечтают об одном и том же.
– Ну, а чего? Чего? – возбужденно заблестел глазами Сашка. – Когда еще такие приключения выпадут? В чужом городе, в чужом особняке.
– С чужой женщиной, – добавил Костя.
– Ну да, – плотоядно улыбаясь, согласился Сашка, – с чужой женщиной, она в ванной…
– И не думай! – предупредил Костя. – Игорь тебе башку живо оторвет.
– Это понятно, – печально согласился Сашка и убрал улыбку с лица.
Они прислушались: вода шумела в трубах, ассоциируясь с огромной ванной и обнаженным женским телом. Остается только облизываться, подумал Костя. даже в мыслях не разрешая себе ничего лишнего. Все лишнее в его жизни приносило с собой неприятности. Эта аксиома заставляла его быть осторожным и не особенно увлекаться любовными историями. К тому же он еще не решил проблему с Иркой. Начинать возвращение с измены ему не хотелось. Хотя Завета, думал он, это не совсем то, что Ирка. Ирка – как бы уже жена, я к ней привык, а Завета – неизвестно кто, но меня к ней влечет, и ничего не могу с собой поделать. Костя поднялся по мраморной лестнице, нагруженный продуктами и выпивкой. Они осторожно поскреблись. Игорь даже не отозвался. Чего они там делают? – подумал Костя.
– Думаешь, они будут нам рады? – с иронией спросил Сашка.
– Конечно, нет, – как от зубной боли, скривился Костя. – Пойдем к себе.
Дозор тоже был согласен с ним. Цокая когтями по мрамору, он ткнулся в ногу и повилял хвостом, показывая всем своим видом, что пора открывать консервы. Костя почему-то расстроился: оказалось, что все эти игры с Заветой в гляделки ничего не значат. Он подумал о ней нехорошо – как еще об одной столичной штучке, к которым привык и которые ему порядком надоели. От этого ему стало легче, и он глубоко вздохнул. Не научился он еще разбираться в женщинах и мучился неразрешимыми проблемами, из которых не мог вычленить главное и сосредоточиться на нем.
Им достались апартаменты из двух комнат: гостиная и спальня. В гостиной Костя взял из шкафа фарфоровую тарелку с абстрактным рисунком, поставил на ковер ручной работы стоимостью десять тысяч долларов, вывалил в нее две банки тушенки, и, пока шел к столу, за которым Сашка открывал одну за другой бутылки и с подозрением нюхал их, Дозор смахнул содержимое тарелки и оказался у стола даже раньше Кости. Он сел, подвернув под себя пушистый хвост, и во все глаза принялся следить за каждым движением Кости.
– Ну ты даешь?! – изумился Костя. – А не лопнешь?!
Он не привык к таким огромным комнатам, в которых, чтобы пройти из одного конца в другой, надо было вначале обдумать свой маршрут. Комнаты для философов, решил он.
В плетеной бутылке оказалась темно-красная мадера. Они выпили сразу по большом стакану и принялись есть плов. Потом выпили еще по стакану, и Костя почувствовал, что пьянеет. Сашку развезло еще раньше. Пробормотав что-то о тяжелой командировочной жизни и обожженной физиономии, он поплелся в спальню, держась за стены, и, кажется, рухнул на широченную постель, даже не разувшись.
Костя выпил еще чуть-чуть, понаблюдал, как Дозор ищет блох, как он ловко щелкает зубами, и заглянул в спальню. Сашка Тулупов спал раскинув руки, как распятый Христос.
– Ну и ладно… – сказал Костя, обращаясь к Дозору, который следовал за ним как тень, взял с собой початую бутылку вина и вышел в коридор.
Его качнуло к перилам, и он с минуту, уцепившись в них, смотрел вниз на мраморную лестницу. Шум воды прекратился, но Костя почему-то был уверен в том, что Завета все еще в ванной.
Игорь Божко отступил на задний план сознания и не представлял реальной опасности. Он такой же соискатель удовольствия, как и я, думал Костя, не замечая, что разговаривает сам с собой. К тому же мне положена компенсация за нервы и риск. И тут же решил, что не стоит быть циником. Мелко это, нехорошо.
Она сама открыла ему дверь. Кажется даже, что он не успел постучаться. Впрочем, эти мелочи выпали из его сознания, как только она с придыханием произнесла:
– Я уже думала, что ты не придешь…
– А я пришел, – сказал он, обнимая ее.
Это первое мгновение было ужасным, оно казалось бесконечно длинным и все не заканчивалось и не заканчивалось. Казалось, он попал в Ниагару, в которой, чтобы достичь дна, надо нырять в поток. Их разделяло одно лишь влажное полотенце. Костя закрыл глаза, ткнулся в ее мокрые волосы и почувствовал, что летит. Полет продолжался и потом, когда Завета нашла его губы и они поцеловались так нежно, пробуя друг друга на вкус, что Костя окончательно утратил чувство реальности. Бутылка едва не выпала из его рук, а самого его качнуло то ли от вина, то ли от старых забытых чувств, потому что Ирка Пономарева давно не дарила ему таких ощущений.