Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы
Шрифт:
С источниковой базой исследования и историографией вопроса заинтересованный читатель может ознакомиться, открыв Приложение, а к рассмотрению поставленных вопросов можно приступить прямо сейчас.
Глава 1
Зарождение и развитие украинского национального движения. XIX – начало XX в.
Украинское движение до 1914 г.
Истоки
Прежде чем приступить к рассмотрению деятельности украинского национального движения в советский период, необходимо сделать хотя бы краткий обзор его предыдущей истории. В первой половине XIX столетия под влиянием идей романтизма, популярных в Европе и оттуда попавших в Россию, среди образованных кругов малорусского общества все большее распространение получало увлечение прошлым края, этнографией и культурой простого народа. Энтузиасты занялись собиранием народного творчества, записывали фольклор: песни, сказки, обряды и т. д. Дальше увлечения культурой общественное внимание не заходило. Это была вполне понятная любовь к своему краю, лишенная какой бы то ни было политической окраски.
Кстати, интерес к этнографии и истории региона проявляли не только представители малорусских образованных слоев, но также великороссы и поляки, причем и те и другие в малорусской культурной специфике усматривали
Малороссия стала полем идейной борьбы поляков против России и русскости. Они считали южнорусские земли своими и видели их в составе будущей Польши, за восстановление которой боролись. Со временем все большее число поляков начало понимать нереальность восстановления Польши в границах 1772 г. (до разделов) и ассимиляции малороссов в польскую нацию. Тогда на вооружение была взята идея политического сепаратизма Южной Руси, добиваться которого следовало, прививая малороссийскому населению особую «украинскую» идентичность. Край этот потерян для Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России [31] , – таковой стала генеральная линия польских националистов в «малорусском вопросе». Питательной почвой для этого могли послужить воспоминания о запорожской автономии, гетманщине, антимосковских фрондах казачьей верхушки. Однако после инкорпорации этой последней в российское правящее сословие, получения ею вожделенного дворянского статуса и помещичьих привилегий казачьи мятежи, фронда и вызванные ими сепаратистские тенденции сошли на нет. Малороссийское дворянство стало опорой порядка, а простой народ доказал верность своему выбору в пользу Москвы еще во время Б. Хмельницкого и бесчисленных казачьих смут XVII – начала XVIII в. Вдохнуть силы в идею сепаратизма, посеять рознь между Северной и Южной Русью предполагалось путем постепенной, но настойчивой пропаганды их различия и национальной обособленности, путем идейного воспитания малорусской молодежи. А польское культурное влияние в крае было весьма сильным.
31
Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996. С. 6–7. Наиболее откровенно эта установка была озвучена польским историком В. Калинкой.
Культивированию сепаратизма должна была способствовать даже терминология. Поляки стали употреблять термины Украина для обозначения всех южнорусских земель (а не части территории Среднего Поднепровья, за которым это название закрепилось исторически) и украинцы для обозначения православных малороссов, вкладывая в эти слова политический смысл. «Украину» стали изображать землей, духовно близкой Польше. При этом акцент делался на ее противопоставлении России, что отразилось и в терминологии (польские националисты еще называли ее «Русью», в противовес «Московщине», то есть России, которая, по их убеждению, Русью не являлась). Тогда же некоторые польские националисты стали выдвигать идею об этнической близости поляков и русинов (по современной терминологии – украинцев), опять же подчеркивая сильные культурные и этнические различия между последними и великороссами. Из авторов подобных концепций можно упомянуть, например, Франциска Духинского. В частности, он считал Русь, то есть галицких русинов и малороссов, ветвью польского народа, а их язык – диалектом польского языка. «Москали» [32] же, по его утверждению, присвоили себе это имя вместе с территорией, на которой проживали малороссы. Сами «москали» – народ не арийского, а туранского происхождения, народ азиатский (финско-монгольский), лишь слегка ославянившийся. Соответственно, рассуждал Духинский, их культура и нравственность были жалкими и ничтожными и ни в какое сравнение не могли идти с европейскими (куда, естественно, входила культура поляков и «руси») [33] .
32
Именно так называли великороссов поляки. Вслед за ними и под их влиянием этот термин стали употреблять русины Галиции, а затем это название начало проникать и в Малороссию. Впрочем, в начале XX в. и даже в его первые десятилетия общеупотребительным названием великороссов на Украине было слово кацап, а не москаль. Москалями же первоначально называли служивых – военных и чиновников. Интересно отметить, что даже оловянные солдатики назывались оловянными москаликами, по крайней мере, это название можно встретить у такого знатока украинского слова, как С. А. Ефремов. См.: Єфремов С. Щоденники, 1923–1929. Київ, 1997. С. 109, 110. Слово москаль употреблялось заметно реже и, как правило, националистически настроенными людьми. Оно смогло вытеснить из употребления традиционное слово кацап лишь во второй половине XX в., после присоединения к УССР Западной Украины и переноса на украинскую почву многих галицийских идейных установок и представлений.
33
Там же. С. 231–232. Отголоски этой и подобных ей теорий живы до сих пор и часто всплывают на страницах книг и прессы «национально-украинского» направления и в публичных выступлениях наиболее «твердокаменных» националистов.
Идейный, а позднее и организационный вклад поляков в украинское движение позволил его противникам усматривать в нем «польскую интригу», своеобразный тихий реванш за потерю государственности и неудачу антироссийских восстаний 1830–1831 и 1863 гг.
Зарождение украинского движения, то есть такого, которое приступило к конструированию национального фантома и созданию идеального Отечества и начало воплощать их в жизнь, следует отнести к самому концу первой половины XIX в., к созданному в 1845 г. Кирилло-Мефодиевскому обществу. В этом обществе состояли историк Н. И. Костомаров, писатель П. А. Кулиш, поэт Т. Г. Шевченко и еще несколько представителей общественности Малороссии. Ими была выработана программа идеального устройства России, которое виделось в виде федерации славянских народов, построенной на началах политической свободы и социального равенства [34] . Члены общества впервые заговорили об «Украине» как об особом политическом организме: в составе федерации она должна была стать отдельной политической единицей. Николаем Ивановичем Костомаровым, впоследствии видным историком и украинофилом, была написана «Книга бытия украинского народа», ставшая не только своеобразным манифестом Кирилло-Мефодиевского общества, но и первой серьезной и сознательной программой украинского движения [35] . В ней заведомо давалась «идеальная», далекая от действительности история Украины. Она представала в виде самостоятельного субъекта, ведущего самостоятельную политику, но насильно разделенного Польшей (которая, впрочем, была названа автором «сестрой» Украины) и Москвой [36] .
34
Устав Славянского общества св. Кирилла и Мефодия // Національні процеси в Україні: історія і сучасність. Київ, 1997. Т. 1. С. 253.
35
Так охарактеризовал ее историк и виднейший деятель движения М. С. Грушевский. См.: Грушевський М. С. 250 літ // Національні процеси в Україні… Т. 1. С. 191.
36
Костомаров М. Л. Книги битія Українського народу. Львів; Київ, 1921. С. 19–21.
Развитие политической мысли в малорусских землях Российской империи имело место и в XVII, и в XVIII, и в начале XIX в. Можно упомянуть ряд публицистических произведений. Так, «Разговор Великороссии с Малороссиею» К. Дивовича (1762 г.) написан как спор противников отмены Гетманщины со сторонниками усиления центростремительных процессов. Нельзя не упомянуть и «Историю Русов», проникнутую местническим духом и на долгие годы ставшую основой для исторических сочинений украинофильского содержания. Мотивы некоторого противопоставления Малороссии и Великороссии как проявление местничества встречались в литературе и позже [37] . Но содержащие их литературные и публицистические произведения были все же отголоском старой эпохи. Их авторы рассуждали в привычной им системе феодального вассалитета и хотя и вспоминали о прежней гетманской автономии, но не подвергали сомнению целесообразность нахождения Малороссии в Российском государстве. Утверждать, что в литературе того периода имелось осознание себя в историческом развитии как нации, было бы явной натяжкой.
37
Нариси з історії українського національного руху. Київ, 1994. С. 56.
В этих произведениях даже сильнее чувствуется желание высших слоев малороссийского общества лучше, то есть с большими для себя правами и выгодами, «вписаться» в существующую самодержавную российскую государственность, нежели стремление предложить ей свою альтернативу. Выше сожаления о потере части (опять же, собственных, а не «украинских») полномочий авторы этих произведений не поднимались. И самое главное, новый положительный идеал, расположенный в будущем, а не в прошлом, они не формулировали. О национальном фантоме под названием «Украина» речи еще не было. Впервые в этом качестве такой идеал появляется в программе Кирилло-Мефодиевского общества, деятельность которого и становится отправной точкой в истории движения. Но в 1847 г. общество было разгромлено властями, и до второй половины 1850-х гг. украинское движение ничем себя не проявляло.
Император Николай I и его ближайшее окружение сознательно засекретили истинные цели Кирилло-Мефодиевского общества, хотя верно оценивали их как попытку формирования программы украинского национального движения. Вместо этого (как бы сказали некоторые историки, если бы вели речь о советском периоде) была «сфабрикована» версия, гласившая, что его члены стремились объединить славянские народы под скипетром российского самодержца. Сделано это было для того, чтобы не допустить проникновения подобных антиправительственных настроений, к тому же спаянных с регионально-национальными (украинскими) устремлениями, в массы малорусского, прежде всего образованного, населения [38] .
38
Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000. С. 55–57.
Огромный вклад в становление движения, в конструирование идеального образа «Украины» и придание ему романтического ореола внесло творчество одного из членов Кирилло-Мефодиевского общества, Тараса Григорьевича Шевченко. Несмотря на неоднозначность личности Шевченко и его творчества, нельзя не отметить, что во многом благодаря его поэзии «украинская» тематика не только нашла свое выражение, но и со временем стала достоянием широкой общественности. Не будет преувеличением сказать, что Шевченко стал духовным отцом движения, во многом определившим его дальнейшее развитие и мировоззрение. Шевченко не был идеологом в чистом смысле этого слова. Он формулировал идеи не в четком политическом виде, а в образах и литературных формах. Он дал тот эмоциональный толчок, тот иррациональный импульс развития, в котором нуждается и с которого начинается всякое национальное движение. Он определил его ценностные ориентации и пути воплощения национальных идеалов.
Поэзия Шевченко уже не покоилась на позициях чистого романтизма, хотя и была насквозь проникнута духом былой казацкой вольницы, которую Шевченко так любил и воспевал. Впрочем, трактовал прошлое он весьма вольно, чаще придумывая его самостоятельно или слепо доверяя лукавым памфлетам времен казачьих фронд и польским «учителям», так как, по словам знавших его людей, историю «знал очень поверхностно, общих выводов из нее делать не мог; многие ясные и общеизвестные факты или отрицал, или не желал принимать во внимание», да и вообще чтение не жаловал [39] . Но получилось так, что заложенные Шевченко эмоциональные оценки истории – вхождения Украины в состав России, деятельности Богдана Хмельницкого, Переяславской рады, отношения к российской власти и государственности вообще и т. д. – оказали сильнейшее влияние на мышление и определение своего места в мире последующих поколений сторонников украинского движения [40] .
39
Так, например, говорил о нем известный скульптор М. Микешин. Цит. по: Ульянов Н. И. Указ. соч. С. 159.
40
Марчуков А. В. Украинское национальное движение и проблема Переяславской Рады: взгляды и оценки (XIX–XX вв.) // Русско-украинские отношения в XVII–XVIII веках. К 350-летию Переяславской Рады: Сб. ст. М., 2006.