Украсть у президента
Шрифт:
Он обнаружил, что снова думает о Кате и что безмятежность его покинула, и, раздосадованный, вышел из церкви. Во внутреннем дворе-колодце на скамье сидел молодой монах, перебирал простенькие четки. Их взгляды встретились. Черные, как смола, глаза. Черные одежды. Интересно, этот парень действительно верит в бога? Он так высоко забрался на гору и поселился в монастыре для того, чтобы быть ближе к богу? Или только для того, чтобы быть дальше от людей? Дальше от людей… Как Алла Михайловна Ведьмакина. Уехала
Корнышев вышел к ожидавшей его Кате с видом умиротворенным и благодарным. Катя смотрела на него с выжидательной улыбкой. Корнышев приблизился, осторожно взял руку девушки в свою и поцеловал ее. Катя смутилась.
– Удивительное место! – голосом расчувствовавшегося человека, которому только что открылась истина, произнес Корнышев.
– Вам понравилось? – обрадовалась Катя.
– Очень! Как жаль, что дорога туда вам закрыта. Вы ведь за этими воротами не были никогда?
– Разумеется, нет.
– Но кого-то вы сюда привозили, – понимающе улыбнулся Корнышев. – Ваню?
Улыбку с Катиного лица будто ветром сдуло.
– Да, – коротко ответила девушка.
– Вы на меня, пожалуйста, не сердитесь, – попросил Корнышев. – Вам, может быть, когда-то и кажется, что я говорю что-то не то, но я не со зла, честное слово…
– Я не сержусь. Просто тема для меня такая…
– Неприятная? – подсказал Корнышев.
– Да.
– Напрасно вы на своего молодого человека обижаетесь, – сказал беспечно Корнышев. – Вы ведь его девушку даже не видели. Ее, может быть, и в природе не существует.
Катя полыхнула в ответ взглядом. Корнышев демонстративно этого взгляда не заметил.
– Ваш папа мог придумать, – продолжал он с прежней беспечностью в голосе. – Про то, что у вас есть соперница. Он ревновал вас, может быть, по-отцовски, а?
Он умышленно ее терзал, потому что другой возможности что-нибудь дополнительное из нее вытянуть о таинственной девушке по имени Женя можно было долго дожидаться.
– Давайте не будем об этом говорить, – взмолилась Катя.
– Ее не было, этой Жени, – с настойчивостью инквизитора продолжал гнуть свое Корнышев.
– Была! – сказала Катя в отчаянии.
– А доказательства? – шутливо парировал Корнышев.
Она бы его отбрила давным-давно, потому что он делал ей больно и оттого ей было неуютно рядом с ним в эту минуту, но она не смела ни сердиться, ни дерзить, поскольку он был для нее больше чем просто спутник.
– Она есть, эта Женя, – сказала Катя, страдая. – Вы просто не знаете всего. У нас из-за нее фактически семья распалась.
– Из-за Жени? – приподнял бровь Корнышев.
– Да. Дело в том, что мой папа и она… В общем, там такая некрасивая история…
– Ваш папа хотел уйти из семьи? – догадался Корнышев.
– Да.
Генерал Калюжный был в кабинете один. Сидел за столом и рассматривал какую-то книжицу, и, когда Горецкий вошел, Калюжный эту книжицу отложил в сторону, поднял на Горецкого глаза и сказал голосом доброго дядьки-опекуна:
– С приездом!
– Спасибо, – сказал Горецкий.
Он даже не сразу сообразил, что не доложил о своем прибытии по всей форме – так его сбил с толку отеческий тон Калюжного.
– Товарищ генерал!..
– Да ладно тебе! – махнул рукой Калюжный. – Не подпрыгивай. Тяжеловато пришлось?
– Приятного мало, товарищ генерал, – честно признался Горецкий. – По могилам мне еще шнырять не приходилось. Я видеозапись привез, акт вскрытия захоронения, объяснения лиц, причастных…
– Не Алтынов там, – проявил чудеса прозорливости Калюжный.
– Так точно! Останки ушли на экспертизу, скорого результата не обещают, но кое-что мне специалисты сказали уже сейчас. Это не Алтынов, а человек, имевший рост сантиметров на двадцать пять меньший, чем у Алтынова. Пол мужской. Почти наверняка это подросток. Имеются повреждения в теменной части, а также повреждения грудной клетки и конечностей. И ни малейших следов ожогов, хотя наш рязанский убийца якобы облил трупы бензином и поджег. В общем, явно левый чей-то труп. Чужой. Могли взять чей-то невостребованный труп. Какого-нибудь пацана, забитого ногами в драке. Эксперты обещали внешность реконструировать, но это все не скоро.
– Да и не к чему оно, – сказал Калюжный. – Нас это в поисках не продвинет.
– Получается, что Алтынов жив, – подвел итог Горецкий. – Мать его, кстати, до сих пор с этой мыслью не может свыкнуться. Как бы на этой почве у нее проблемы с психикой не возникли.
– Как думаешь, она действительно не знала, что ее сын жив?
– Думаю, что да. Такое горе не сыграешь. Но я подумал, товарищ генерал, что надо бы за ней присмотреть. Приставить к ней людей, чтобы понаблюдали…
Говоря это, Горецкий смотрел на генерала и вдруг осекся, что-то прочитав в глазах собеседника. Сдержанная ирония там была, как показалось Горецкому. Превосходство человека, который знает и умеет гораздо больше, чем Горецкий. Да давным-давно за теткой этой там присматривают, запоздало догадался Горецкий. С первого же дня, как всплыла фамилия Алтынов. Люди Калюжного там сидят безвылазно и в три смены каждый шаг этой тетки отслеживают в надежде, что Ваня Алтынов сделает опрометчивый шаг и даст знать о себе матери.