Укус технокрысы
Шрифт:
— Моего сына зовут Полиномов Виктор Павлович. Пожалуйста, отыщите его и скажите, что отец хочет его срочно видеть.
— Ну конечно, отыщем, — обещает рыженькая, прижимаясь еще неокрепшей грудью к моему правому локтю.
— Только вначале давайте посмотрим фильм, все вместе, — предлагает вторая, прижимая к юной груди мой локоть левый.
— Нет, девочки, так дело не пойдет, — решительно останавливаюсь я. У меня от кино изжога бывает, поэтому вот уже лет десять я никаких фильмов не смотрю.
— И правильно делаете, — смеется рыженькая, подталкивая меня к тяжелой портьере,
— Я требую немедленно позвать моего сына Полиномова Виктора Павловича! — кричу я изо всех сило — И не трогайте меня! Не трогайте! визгливо заканчиваю я свой зов. Если Витюха где-то недалеко — не может не откликнуться.
— В чем дело? — показываются из-за портьеры вместо сына два дюжих молодца, тоже почему-то с венками на голове. Цветы, конечно, искусственные, но почти не отличаются от живых.
— Да вот, не хочет идти в зал, — ябедничает рыженькая.
Я вдруг отчетливо понимаю, что смотреть фильм про «чебурашек» мне никак нельзя. Я уже видел фрагменты — и подписал опросный лист, который вовсе не собирался подписывать. И я уже почти люблю этих забавных человечков, так благотворно влияющих на сексуальные способности мужчин. Поэтому из зала малого мне будет одна дорога — в зал большой. Там я, конечно, найду Витюху, Только вот Юлька навсегда останется одна с внуками. А если — и она?! Последняя мысль выводит меня из оцепенения. С этими двумя хлопцами я, пожалуй, не справлюсь: возраст не тот. Но…
Рывком вырвав руки и толкнув своих восхитительно юных спутниц в объятия к молодцам, я стартую, как на стометровке, в сторону входа.
Не зря же я каждое утро бегаю… А там двое милиционеров, против женщин они бессильны, но отбиться от хлопцев помогут…
На бегу я замечаю, что лестница, ведущая на второй этаж, туда, где расположены входы в большой зал, перегорожена решеткой. А в узкую калитку, оставленную для прохода, две женщины в венках проводят парня лет тридцати. На лице его застыла блаженная улыбка. По ту сторону решетки его ждут четверо хлопцев, очень похожих на тех, которые гонятся… Нет, уже не гонятся. Зачем я им нужен, если и две молодые женщины в широкополых шляпах, и пожилая супружеская чета с веселыми улыбками, совершенно добровольно идут в малый зал? Без всяких сопровождающих. И еще люди, и еще…
Оглянувшись, я перехожу на шаг и спокойно выхожу из кинотеатра. Блюстителей у входа уже нет — видать, поехали за подкреплением. Стайка женщин в венках тоже разбежалась. Но… но…
Я растерянно смотрю на четверых других милиционеров — они даже без дубинок, — занимающих посты по обе стороны от входных дверей, из которых я только что вышел.
— Заходите, заходите! — говорит самый, пожалуй, пожилой из них, заметив мою нерешительность, — Ничего плохого с вами здесь не случится. Наоборот! — подмигивает мне он. — Мы там были и очень даже хорошо себя чувствуем! Лучше, чем раньше! — довольно смеется он.
— Спасибо… Как-нибудь в другой раз, — растерянно лепечу я, отодвигаясь задом наперед подальше от внушающего мне теперь ужас здания.
Значит, на милицию рассчитывать не приходится. Штурмовать «храм» в одиночку и без оружия — глупо. Хорошо, что хоть без потерь удалось отступить. А Витюха? Как его оттуда достать?
Дойдя до ближайшего телефона-автомата, я звоню Юле. Найти сына мне пока не удалось. Но я все равно приведу его домой, рано или поздно. Приведу и отшлепаю по попке…
Юлька вновь начинает плакать, и я вынужден прервать разговор чуть ли не на полуфразе. Точнее, на полувсхлипе. У меня ведь еще и дочь есть. Ее тоже нужно предупредить. А то она с этими своими теледебатами… Пусть отключает напрочь телевизор, терминал и ни в какие храмы общей веры — ни ногой. А то я и ее, несмотря на возраст…
Отвечает мне плачущий Ванюшка:
— Дедушка, приезжай! Я есть хочу, и мне страшно одному. Мама вчера вечером ушла в кино и все не идет да не идет… Ты только прямо сейчас приезжай…
Глава 13
Да, давно мне не приходилось так суетиться… С домашними заботами я разобрался быстро: Ванюшку, скрепя сердце, сдал с рук на руки бывшей жене, ей же поручил ежедневно бывать у Юльки. Выслушала Алена все молча и ни словечка не возразила. Только спросила глазами, как делала это давным-давно, во времена нашей юности: «А ты?»
— А я иду воевать с «общим богом»!
Напоследок я строго-настрого запретил ей смотреть телевизор, работать с компьютерными сетями и подпускать к тому и другому Ванюшку. Что-то еще она сказала… А, передала слова Крепчалова, что он готов оказать мне любую помощь, какая только в силах Министра информатики и информационных технологий. Я эту помощь с благодарностью принял и попросил, чтобы Витек немедленно отдал приказ о запрете всех упоминаний об артегомах во всех средствах массовой информации. Алена грустно улыбнулась мне опять-таки той, давней, забытой и преданной нами обоими улыбкой, и ничего не сказала. Понимает: такое даже ее всесильному мужу не по зубам.
Погасив окурок в блюдечке под допитой чашечкой кофе, я зову Софьиванну. В ближайшее время мне понадобятся деньги, и, боюсь, много. Хотя бы безналичные. Вот пусть и займется этим вместо того, чтобы бросать на меня плотоядные взгляды.
— Софья Ивановна, поднимите последний договор. В нем оговорен аванс, в сумме двадцати пяти процентов. Он должен быть перечислен на наш счет завтра к вечеру.
Главбухша — похоже, у нее опять новая прическа — возмущенно смотрит вначале на окурок, потом на сизое облако дыма, повисшее в кабинете, и только потом, не меняя выражения лица, на меня.
— Но, Павел Андреевич… Обычно такими сложными вопросами вы занимаетесь сами…
— А теперь их придется решать вам. У меня совершенно нет времени. Второе: пусть падре Мефодий как можно быстрее свяжется со мной. Он сейчас где-то в семинарии, срочно его найдите. Третье: мне предстоят разъезды, все дела по фирме возьмет на себя мой вновь назначенный зам Скрипачев.
— Он же в отпуске! — никак не может прийти в себя Софьиванна.
— Уже нет, я вызвал Костю телеграммой. Завтра после обеда он должен быть. У меня пока все.