Улей 2
Шрифт:
Паника возвращается, когда, вопреки всем усилиям Евы открыть глаза, тело наливается тяжестью. Невидимая сила тянет ее вниз с безумной скоростью. Она чувствует полет, но не ощущает приземления.
Огромная воздушная яма. Звенящая тишина. Темнота.
Глава 20
Все мы родом из детства.
День шестьдесят шестой.
— Это
— Хм-м… Высокомерная штучка.
— Говорите тише…
— Ой, пофиг… Понятное дело, ей нравится внимание. Смотрите, как она нос задирает.
— Ее браслет — это же подлинный Cartier?
— И она носит его просто с джинсами…
— Вот бы жить так, как она.
Холод. Темнота.
Непрерывное равномерное попискивание. Воздух, насыщенный запахами спирта, лекарственных препаратов и крепкого кофе.
Не открывая глаз, Ева концентрируется на расплывчатых голосах.
— …должен сказать, результаты обследования неутешительные… Обезвоживание, истощение, анемия, гипотония, аритмия… При этом в крови концентрация сильнодействующих психотропных препаратов. Ее держали в заточении?
Размазанное восприятие. Подспудное отторжение непонятной информации.
Тишина, которую хочется разрушить пронзительным криком.
— Все нормально. Можешь говорить откровенно. Ничего из сказанного не покинет стен клиники. Мы дорожим своей репутацией. Не сотрудничаем с органами и прессой. Чтобы определиться с лечением…
Голоса утихают, словно кто-то постепенно скручивает звук на минимум. Темноту прорезают ядовито-оранжевые лучи. За ними тянется яркая картинка и… внезапная духота.
Поток горячего воздуха обволакивает оголенную кожу, оседает на губах соленой влагой. Выдвигая кончик языка, Ева облизывает их и восторженно хохочет.
Звук ее смеха для нее же удивительно забавный. Ей хочется смеяться без остановки. Только затем, чтобы ощущать внутри себя эту приятную вибрацию.
Зачерпывая рукой мокрый песок, девочка развеивает его на ветру и восхищенно прослеживает короткий полет песчинок.
— Ева, смотри-ка сюда.
Реагирует на голос мамы беглым поворотом головы. Вспышка фотоаппарата срабатывает, когда она уже отворачивается.
Вокруг столько всего!
Еве хочется трогать, смотреть и пробовать… Она никак не определяется с тем, что ей интереснее всего, хватаясь то за одно, то за другое.
Начинает строить замок и тут же отвлекается на кричащую в небе чайку. Вскакивает и, раскидывая руки, бежит, повторяя на земле траекторию ее воздушного пути.
— Лети! Лети! Лети!
Протяжный гул парохода заставляет ее резко остановиться.
— Вав! — крупные глазки расширяются еще сильнее, а тельце приходит в движение от трепета. — Мамочка! Такой… Очень-очень… Вав!
— Смотри же сюда, Ева… Ева…
Девочка нетерпеливо вертит головой. Тонкие косички взлетают от резкости ее движений.
— Ох, Ева… Замри хоть на полминуты…
Замечает выброшенную на берег медузу. Прежде чем мама успевает остановить, хватает ее в руки. Похожая на прозрачное желе, медуза расплющивается в маленьких детских ручках.
Хочет лизнуть ее языком, чтобы определить: сладкая ли она?
— Боже, Ева, нет! Не делай так…
Но девочка уже высовывает язык и касается прозрачной массы его кончиком. «Желе» оказывается несладким. Оно — соленое и противно пахнет.
— Пффф… Бррр… Гадосчь!
— Я же тебе говорила…
Потеряв интерес к медузе, позволяет Ольге Владимировне забрать ее у себя из рук. И сию минуту срываясь с места, бежит в другую сторону. К большому коричневому псу, которого выгуливает бородатый мужчина.
— Вав… Пешик…
Она никак не может произнести правильно это «вау», но ей нравится пробовать.
— Нет, Ева! Опасно!
— Вав! Мама… Вав!
Женщина успевает поймать ее ладошку до того, как она прикасается к настороженному псу.
— Да, гав.
— Нет! Вав!
— Вав?
— Думаю, она в восторге, — с улыбкой замечает хозяин собаки.
— В восторге?
— Ее «вав» очень похоже на английское «wow».
— Вав! Вав! Вав! — одобряет мужчину девочка.
— О-о… Надо же… Действительно, похоже.
И пока взрослые обмениваются еще какими-то предположениями, Ева все-таки прикасается к собачьей морде. Пес обдает маленькую ручку горячим дыханием и облизывает ее шершавым языком, заставляя девочку смеяться до икоты.