Уловки любви
Шрифт:
Грейс взяла его за руку и потянула за собой. Она вдруг почувствовала себя легкомысленной, как школьница. И ей не терпелось поблагодарить женщину, которая познакомила ее с Винсентом. И чтобы выразить ей благодарность, не хватило бы никаких слов.
Винсент смотрел, как Грейс ерзает на сиденье экипажа и выглядывает в окно, наверное, в сотый раз с тех пор, как они отъехали от Рейборн-хауса. Ему хотелось смеяться. От радости Грейс была так возбуждена, что с трудом могла усидеть на месте.
— Мы почти приехали! — Ее
Винсент покачал головой:
— Поверить не могу, что ты хочешь остановиться в темноте под мостом и открыть дверь, чтобы кого-то впустить.
Жена посмотрела на него так, словно он сказал несусветную глупость.
— Ханна хотела быть уверенной, что никто не увидит нас вместе. Она не желала рисковать моей репутацией.
— Но ведь ты не приезжала одна? Как ты вообще могла быть уверена, что к тебе в экипаж сядет Ханна, а не какой-нибудь злодей, прятавшийся под мостом?
— Потому что единственным человеком, кто знал, в котором часу я приеду, была Ханна, я посылала ей записку. А теперь прекрати меня терзать, чтобы я могла получить удовольствие от этого визита.
Винсент засмеялся. Потом обхватил ее лицо ладонями, наклонился к ней и поцеловал. Это был настоящий, глубокий поцелуй, и Грейс закончила его на тяжелом вздохе.
— Винсент…
Он снова засмеялся.
— Я просто хотел, чтобы перед тем, как ты встретишься с Ханной, у тебя на щеках появился легкий румянец.
— Ты чудовище теперь у меня больше, чем легкий румянец. Сейчас же прекрати ко мне приставать до тех пор, пока мы не вернемся домой.
— Как пожелаешь, — сказал Винсент со смешком.
Ему не терпелось увидеть Ханну и Грейс вместе. Он не мог себе представить двух подруг, более непохожих одна на другую, но он знал, как они близки.
Грейс именно сейчас нужна была подруга, нужно было отвлечься. Занятый поисками Фентингтона, он неделями держал ее в их лондонском доме и только иногда вывозил на обед к какой-нибудь из ее сестер, и еще иногда сестры приходили на обед к ним. И Грейс не нравилось, что она сидит в их доме, как в клетке. Грейс была не такая, как Анджелина или Лорейн, ведь они удалились от общества сразу же, как только узнали о своей беременности. В основном они оставались в кровати и целыми днями отдыхали или спали. Грейс праздное времяпровождение и безделье не устраивали, она всегда или что-то делала в своем саду, или разучивала какую-нибудь новую, только что напечатанную пьесу для фортепиано.
И каждый день они гуляли по их большому саду, снова и снова проходя по всем тропинкам. Винсент мог поклясться, что Грейс никогда не уставала. У него самого силы кончались раньше, чем у нее. Но больше всего она любила, когда он брал ее на прогулки в карете. Ей нравилось покидать пределы дома, она любила свежий воздух и солнечный свет. Если бы не предстоящие роды Каролины, он бы отвез Грейс в деревню. Но он знал, что там ему было бы еще тяжелее следить за ней. Она бы все время была на улице, и ему бы пришлось ее разыскивать.
— Приехали. Барнабас, остановите здесь.
Они въехали под мост, и Грейс выглянула в окно. Экипаж остановился, Винсент открыл дверь и вышел.
Как только карета остановилась, Женевьева вышла из тени и поднялась в карету. Едва увидев друг друга, женщины завизжали и бросились обниматься. Винсент приказал Барнабасу медленно ехать по парку, потом поднялся в экипаж и сел напротив женщин, которые все еще обнимались. Только когда карета пришла в движение, он первый раз посмотрел на подругу его жены. Разница между Ханной, которая сидела рядом с Грейс, и мадам Женевьевой, которую он привык видеть, его поразила. Ханна была в простом коричневом платье, ее волосы были уложены в строгую прическу. Все, что на ней было надето, выглядело обыкновенным, неброским, чтобы не привлекать внимание, а на лице не было макияжа. Мадам Женевьева с ее ослепительным блеском и неотразимой внешностью, которые сделали ее одной из самых обольстительных женщин во всей Англии, исчезла. На ее месте возникла обыкновенная мисс Ханна Бартлет, дочь барона Фентингтона.
— Кажется, я шокировала твоего мужа, — сказала Ханна, стирая со щеки слезинку.
Грейс рассмеялась.
— Да, думаю, так и есть. За все время, что я его знаю, это первый случай, когда у него нет слов.
Все трое засмеялись. Потом Ханна снова повернулась к Грейс и положила ладонь на ее живот.
— Я знала, что это должно было случиться, я за тебя очень рада. — Она посмотрела на Винсента. — И за вас, ваша светлость.
Винсент натужно глотнул. Вероятно, Женевьева — единственный человек, кроме Грейс, кто по-настоящему понимает, как он боится предстоящих родов еще одной своей жены.
— А теперь расскажи, как у тебя дела. — Она взяла Грейс за руку. — Рейборн оказался идеальным мужем? Я выбирала его специально для тебя и рассчитываю, что он должен быть просто образцовым.
Грейс засмеялась сквозь слезы и снова обняла подругу.
— О да, он такой. Идеальный во всем, кроме его властных манер и упрямства в некоторых вопросах.
— Ну, ну, жена, имей в виду, я намерен оправдаться, и я уже сказал Ханне, что я идеальный муж. Ты сама мне это говорила!
— Я вижу, что допустила большую ошибку, переборщив с похвалами.
Грейс снова засмеялась. Винсент откинулся на спинку сиденья. Грейс и Ханна болтали без умолку, они говорили о сестрах Грейс и их семьях, о будущем ребенке Грейс и о ее уверенности, что это будет мальчик.
После того как они проездили по парку около часа, Ханна кивнула Винсенту. Это означало, что время ее визита заканчивается.
— Барнабас, — приказал Винсент, — поезжай обратно к мосту.
Экипаж развернулся. Когда он уже замедлял ход, Ханна сказала:
— Я подумала о том, про что вы спрашивали. О моем отце. Я вспомнила. Он когда-то упоминал, что у него была сестра, которая жила во Франции.