Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
«Maintenant nous deux commes libres, mon amour» [30] .
Они были оба свободны: она – от ужасной боли, он – от цены, которую от него требовал монсеньер, – цены, величину которой он не описывал ей, но о которой она догадывалась: эта цена была слишком высока, чтобы ее можно было заплатить. Старик уже давно знал, что у его подруги есть таблетки, способные быстро умертвить ее, если страдания станут невыносимыми. Он часто искал их – временами в ярости, – но безуспешно. Теперь, когда он смотрел на жестяную коробочку ее любимых драже, он понял почему: эти безобидные лакричные леденцы она, смеясь, годами запихивала себе в рот.
30
«Теперь мы оба свободны, любовь моя» (фр.).
«Будь признателен, mon cher, вместо них могли быть икра или дорогие наркотики, которыми балуются богачи». Это – не икра, а наркотики, смертоносные наркотики.
Шаги. Это медсестра! Она выходит из своей комнаты, но она не должна увидеть его жену! Фонтен торопливо поднялся с колен, вытер, насколько ему удалось, глаза и поспешил к двери. Открыв ее, он оцепенел: женщина стояла прямо перед ним, подняв сжатую в кулак руку, чтобы постучать.
– Monsieur!! Вы меня напугали.
– По-моему, мы напугали друг друга. – Жан-Пьер проскользнул наружу, проворно захлопнув дверь. – Режин наконец заснула, – прошептал он, поднося палец к губам. – Этот ужасный шторм не давал ей покоя почти всю ночь.
– Но для нас он словно дар Божий, точнее, для вас, не так ли? Временами мне кажется, что монсеньеру подвластны и такие явления.
– В таком случае я сомневаюсь, что это дар Божий. Его власть – другого происхождения.
– К делу, – перебила сиделка, отходя от двери. – Вы готовы?
– Буду через несколько минут, – ответил Фонтен, направляясь к столу, где в закрытом на ключ ящике лежало его смертоносное снаряжение. Он сунул руку в карман и вытащил ключ. – Не желаете повторить еще раз весь план? – спросил он, поворачиваясь к ней. – Для моей пользы, разумеется. В моем возрасте детали часто забываются.
– Да, желаю, потому что есть небольшое изменение.
– О? – Старый француз удивленно приподнял брови. – В моем возрасте внезапные перемены не рекомендуются.
– Это – всего лишь вопрос времени: какие-нибудь четверть часа, а может, и меньше.
– Для нашего бизнеса – это целая вечность, – промолвил Фонтен в момент, когда непрерывно барабанивший по окнам и крыше дождь прервала молния, а затем и раскат грома. – Сейчас довольно опасно выходить: молния ударила где-то рядом.
– Если вам не по себе, представьте, каково охранникам.
– Будьте добры, объясните, в чем заключается это «небольшое изменение».
– Я не собираюсь ничего объяснять за исключением того, что таков приказ из Аржантей, а ответственны за это – вы.
– Судья?!
– Сами делайте выводы.
– Выходит, его не посылали, чтобы...
– Не скажу больше ни слова. А изменение вот какое: вместо того, чтобы бежать сломя голову по дорожке к охранникам на виллу номер двадцать и требовать от них немедленной помощи для вашей больной жены, я заявлю, что, возвращаясь от дежурного, которому жаловалась на неработающий телефон, я увидела пожар в вилле номер четырнадцать – третьей от нас. Без сомнения, возникнет суматоха, еще больше усиленная бурей и криками, когда все кому не лень будут призывать на помощь. Это будет сигналом для вас. Воспользуясь этой суматохой, вы ликвидируете всех, кто окажется на вилле этой женщины. Заранее проверьте, на месте ли глушитель, потом заходите и делайте то, что вы поклялись выполнить.
– Итак, я жду пожара, потом охранники и вы должны вернуться на виллу номер одиннадцать.
– Совершенно верно. Вы должны быть наготове и стоять на крыльце; разумеется, дверь должна быть открыта.
– Естественно.
– У меня это может занять пять, а может, и все двадцать минут, но вы должны оставаться здесь.
– Конечно... Могу я спросить, мадам, а может, мадемуазель, хотя я и не уверен...
– В чем дело?
– На что потребуются эти пять или двадцать минут?
– Старик, вы – болван. На то, что должно быть сделано.
– Разумеется.
Медсестра натянула плащ, затянула кушак и пошла к выходу из виллы.
– Соберите снаряжение и через три минуты будьте на улице, – скомандовала она.
– Разумеется.
Женщина распахнула дверь, которую с силой швырнуло назад ветром, и вышла под проливной дождь. Старый француз замер в смятении и растерянности, стараясь понять необъяснимое: события текли слишком быстро для него, поглощенного смертью своей подруги, и сливались в сплошной поток. Но времени для того, чтобы оплакать ее, не оставалось... Он должен думать и действовать очень быстро. Открытие сменяло открытие, но тем не менее оставались вопросы без ответов, которые необходимо было получить, чтобы все происходящее на Монсеррате приобрело хоть какой-то смысл!
Сиделка была не просто связной для передачи инструкций из Аржантей: ангел милосердия оказался на самом деле ангелом смерти – самым настоящим убийцей. Так почему же именно его послали за тысячи миль, чтобы выполнить работу, которую столь же легко мог сделать кто-то другой и без такой сложной процедуры, которой было обставлено его торжественное прибытие? Действительно, престарелый герой Франции... во всем этом не было необходимости. А если возраст? Так ведь здесь есть еще один старик, который вовсе не убийца. Вероятно, размышлял псевдо-Жан-Пьер Фонтен, я допустил ужасную ошибку. Возможно, тот, другой старик, прибыл сюда для того, чтобы предупредить меня, а не убивать!
– Mon Dieu, – прошептал француз. Парижские старики, армия Шакала! Слишком много вопросов! Фонтен торопливо направился к двери в комнату медсестры и открыл ее. С быстротой, обеспеченной годами практики и лишь слегка пострадавшей от возраста, он принялся педантично обыскивать комнату: чемодан, шкаф, одежду, подушки, матрас, комод, туалетный столик, письменный стол... тумбочку. Запертый на ключ ящик в тумбочке – и запертый ящик стола в его комнате. «Снаряжение». Теперь ничто его не остановит, ему на все наплевать! Его подруга отошла в мир иной, и было так много вопросов!
На тумбочке стоял массивный светильник на тяжелой латунной подставке. Старик поднял его, выдернул шнур и, размахнувшись, шарахнул им по ящику. Потом еще, и еще, и еще – до тех пор, пока дерево не раскололось, открыв выемку, в которой держалась маленькая вертикальная защелка. Он выдвинул ящик и уставился на его содержимое, одновременно испытывая ужас и все понимая.
В пластмассовой коробочке на подушечке лежали два шприца, стеклянные трубки которых были наполнены одинаковой желтоватой жидкостью. Ему не нужно было разбираться в сложных химических составляющих – на это не хватило бы всей жизни. Он сразу понял, что эти достаточно эффективны: жидкая смерть в венах.