Ультрафен
Шрифт:
– Душно у вас, парни. Как вы тут сидите? – сказал он, пытаясь, разговор перевести на непринужденный дружеский лад.
– Да это тебе от своих спагетти, а нам ничего, терпимо.
В голове Галимханова металась лишь одна мысль: как подойти к вопросу о взятке? Он знал одно и сам жил этим постулатам – деньги берут все, деньги делают всё. Но тут был Михалев… Эх, надо было в прокуратуре, там надо было к графу с этим подкатить. Взял, куда бы он девался? Чем он лучше? Теперь придётся на двоих делить. Не то составят протокольчик…
В идею
– Толя, а можно… – в полголоса заговорил он, – Толя, давай с глазу на глаз? Предложение есть.
Феоктистов вскинул на него удивленные глаза, посмотрел подозрительно, боком. Затем отрицательно закрутил головой.
– Поверь, Саша, у меня много ещё дел. Очень много. И на пустопорожнюю болтовню нет времени.
– А откуда ты знаешь? Может и не попусту. Может как раз о том, отчего тебе всё ясно станет и понятно? Просто, по-товарищески.
– По-товарищески?.. Хм, так ты ж уже пытался со мной по-товарищески, у меня до сих пор поджилки трясутся, застращал до нервных колик. Давай, Сашок, не будем тут создавать интимную ситуацию. Давай работать.
У Галимханова погас свет надежды в глазах, первый подход не получился.
– Ну чё же, анан сагаям, – проговорил он глухо. – Смотри…
– Не ругайся, Саша, это тебе не на пользу. Так как было на самом деле? Журнал заполняли после чепе, так?
– Ну, допустим, – с вызовом проговорил Галимханов и вальяжно уселся на стуле.
– Ну, если бы было иначе, вы б и фамилию клиента записали, и нам не пришлось бы сейчас разыскивать родственников. Ваш медработник его осматривал?
– Осматривал.
– Да ну?.. А почему же он тогда не установил степень опьянения пациента?
– А я почём знаю?
– Ладно. А кто включил горячую воду?
Галимханов вновь заёрзал на стуле. Поднял на следователя глаза и тут же опустил их.
– Не помню. Он же не давался, матерился. Да и горячая вода могла сделаться и сама. Жэк может, отключил холодную воду, ремонт делал и отключил. Вот и стала в кране одна горячая…
– Жэк, значит, виноват. Вот черти! Как на грех. – Феоктистов достал из папки листочек и подал Галимханову. – Н'a, ознакомься. Это справка из ЖЭКа.
Галимханов принял листочек, руки его подрагивала.
– Так это… Они счас понапишут. Как услышали, что произошло в вытрезвлюхе, так и это… справки.
– Ну да?.. А вот другая, – подал еще листочек. – В ней конкретно указывается, где, когда и чем занимались в тот злополучный час слесаря-сантехники. Прочел? Подписи мастера и бригадира ясны?.. Конечно, Саша, тут круговая порука: начальник ЖЭКа, мастера, бригадира. Как услышали, что вы мужика сварили, сбежались, и давай алиби строчить. И тоже, как вы, под диктовку, или под копирку.
Галимханов пожал плечами.
– А
– И жители близлежащих домов, и продавцы из хозяйственного магазина. Н'a, почитай и их показания. И, обрати внимания, кто эти показания собирал. Эти люди, я полагаю, не вызовут у тебя подозрения.
– Ну, как же, я с ними одним миром мазан, – подал голос Михалёв.
Галимханов бросил листок на стол.
– Ну, теперь ты со всеми документами ознакомлен, давай, говорить серьёзно. А меня интересует лишь один вопрос: кто включил горячую воду?
– Н-не помню.
– Не помнишь? Ну, тогда более мягкий вопрос. Сколько раз ты съездил пациенту под дых и по печени?
– Ты што?!. Я его и пальцем не трогал! – воскликнул Саша, чуть ли не подпрыгнув на стуле.
– Верю! Вот этому я поверю. Так пальцем не ушибешь. Здесь принимаю твою лапшу, – усмехнулся Феоктистов. – Но отчего тогда при вскрытии у пострадавшего были обнаружены кровоподтеки в означенных местах. Вот, ознакомься, заключение медэкспертизы. Ты же у Бердюгина просил его.
Галимханов вперил взгляд в лист, но, кажется, ничего не видел. Лицо его стало потным, потемневшим, как будто покрылось дополнительным загаром.
– Итак, – следователь забрал листок, – кто включил кран с горячей водой?
– Да… да… да не помню! Граф, ей-Богу, не помню!
– Ну вот, и до Бога дошли. А ведь сам недавно отвергал и Бога и Аллаха. Неужто уверовал?.. Хм, как человек может быстро менять свои убеждения.
– Это свойственно сучонкам, – подал реплику Михалёв.
– Ну ладно, Саша, не темни. Конкретный к тебе вопрос, жду конкретного ответа. Ибо знай, на любой твой ход, я тебя буду давить фактами. Итак, повторяю: кто включил горячую воду?
– Граф, но не помню! – Саша стукнул себя в грудь. – Хоть расстреляй.
– Ну, расстрельными делами заниматься не в моей компетенции. Жду ответ.
– Н-не помню…
– Как же не помнишь, если вот тут, в твоём рапорте, чёрным по белому написано: горячую воду включил Мизинцев. Так? Это твоя подпись? – Феоктистов пододвинул к Галимханову его рапорт.
– Моя…
– Так кто включил горячую воду? Ты или он?
– Он… кажется.
– Опять кажется. Кому кажется, тот крестится. Может ты и впрямь, верующим стал? Так крестись, мы не будем осуждать. Так кто: ты – он?
– Он… Мизинцев.
– Ну вот, наконец-то разродился! – не выдержав, воскликнул Михалёв.
Феоктистов отклонился на спинку стула, как человек потерявший интерес к собеседнику.
– Эх-хе. Вот ведь, Миша, какая в человеке мелкая душонка, – обратился он к Михалёву. – Стоит запахнуть жаренным, он тут же подведёт своего товарища под дыбу, как говаривали в старину. Эх, Саша, Саша. Только что о Боге вспоминал и тут же согрешил. Неужто в душе у тебя ничего не дрогнуло?
– А что у него там может вздрагивать? – отозвался Михаил. – Разве что кусок дерьма и то жидкого. Покажи штанишки, не намокли?