Ultraviolence
Шрифт:
***
Омари перестали накачивать лекарствами и наркотиками только после прибытия в страну. Он проснулся к вечеру и долго не мог понять, где он, и какой вообще сегодня день. Благо, оказалось, что в комнате он не один. Омега пересохшими губами попросил у охраняющего его беты воды и жадно опустошил стакан с помощью самого же беты. Сам омега недееспособен – Омари лежит на постели со связанными за спиной руками. Запястья ноют от вонзившейся в плоть веревки, а голова трещит.
***
Киран приезжает в свой офис только к десяти вечера. Припарковав свой любимый авентадор внизу, он отпускает охрану и идет к лифту. У альфы отличное настроение: несмотря на большие потери с так пока и не отвоеванного канала, Киран с утра заключил отличную сделку и собирается завалить весь рынок новым товаром. Вдобавок к этому, еще вчера ему доложили, что свидетель пойман, но вчера у альфы времени не было, сегодня же вечером Киран с удовольствием отыграется на пареньке и заставит его сполна заплатить за ту сумму, которую он потерял и продолжает терять по его вине. Но это не самое главное. Главное, что Каан поставит Совет на колени. Покажет всем в этом городе, что Совет пора упразднить – они не способны держать свое слово, они даже должную защиту обеспечить не могут. Киран избавится от этой гнусной шайки стариков, которые постоянно вставляют палки в колеса, и станет главным Домом страны. И пусть Совет считает, что парню из трущоб не место на верхах – осталось пара шагов, и он своего добьется.
Омега-свидетель будет не первым, но самым запоминающимся шагом в этой борьбе. Страна должна знать, что будет с теми, кто пойдет против Дома Каан и поверит Совету. Их мощь и сила в прошлом, сегодня здесь один Бог, и имя ему Киран Каан.
***
Royal Group – это не просто тридцатиэтажная высотка с собственным парком в центре города. Все махинации и основные сделки Киран проводит именно в этом здании, в своем огромном кабинете. Только приближенные к альфе люди знают, что помимо нескольких офисных этажей, роскошной квартиры на последнем этаже и сигарного клуба, тут же находится личная тюрьма Каана и помещение, где глава Дома казнит провинившихся. Именно поэтому, подниматься выше девятнадцатого этажа простым смертным запрещено.
Киран проходит в просторный кабинет на двадцать пятом этаже, стягивает с себя пиджак и расстегивает белоснежную рубашку на три пуговицы на груди. Потом он закатывает рукава рубашки до локтей, наполняет бокал любимым Гленливет 25-летней выдержки и проходит к дивану. Киран ждет. Он уже распорядился, чтобы к нему привели паренька. Альфа, словно выжидающий добычу зверь, медленно попивает виски, смакует вкус на языке и предвкушает веселую ночь.
Омари тащат двое альф куда-то по узким коридорам. Омегу буквально волочат по полу и пихают в лифт. Из того, что успел разглядеть Омари в окнах в коридоре – они находятся где-то наверху, потому что кроме черного неба омега так ничего и не увидел. Лифт останавливается на нужном этаже, и альфы, минуя небольшую комнатку, похожую на приемную, подводят омегу к дубовой двери. Один из альф стучится и, видимо, получив разрешение, подталкивает парня вперед. Из-за приглушенного света в коридорах Омари несколько секунд пытается привыкнуть к яркому освещению в комнате. Лучше бы не пытался. То, что предстало перед взором омеги, заставляет в узлы скручиваться внутренние органы. Легкие с противным звуком схлопываются, отказываясь принимать кислород, и Омари кажется, еще пара секунд, и если он не глотнет воздуха, то точно рухнет на пол без сознания. Его больно толкают в лопатки, заставляя остановиться в пяти шагах от прожигающего его взглядом главы второго Дома.
Киран вертит в руке бокал, на дне которого янтарного цвета жидкости всего на глоток, не скрывая усмешки на дне зрачков, скользит по омеге взглядом и взмахом руки отпускает охрану. В огромном кабинете альфы их двое. Один – хозяин положения, сильный и уверенный в себе альфа с черными, как смоль, волосами и не уступающими им по цвету глазами. Он продолжает нагло рассматривать парня перед собой и усмехается, когда омега неосознанно делает шаг назад. Второй – потерянный, едва ли дышащий и уже уверенный в том, что из этого кабинета живым не выйдет, омега. У него такие же оранжево-красные волосы, тонкие запястья и испуганные глаза. Киран помнит это тело на ощупь. Альфа его одной рукой может обхватить. Омега нереальный, будто совсем прозрачный, спасибо последним суткам в заточении. Но даже эти темные круги под глазами и вымотанный вид его внешность не портят.
Омари знает, что все кончено – альфа доделает то, что начал еще в казино. И, вроде, пора бы принять эту мысль и смириться, но умирать совсем не хочется. Омари даже до двадцати не дожил, и ему обидно. Может, именно эта обида на судьбу и на высшие силы и придает ему смелости, потому что больше ее объяснить нечем.
– Поздравляю, твои шавки хорошо потрудились, – Омари вкладывает все свои усилия, чтобы голос не дрожал. Пусть он и умрет сегодня ночью – лицо терять не станет.
Ядовитая улыбка трогает губы альфы, он ставит бокал на столик рядом и медленно поднимается на ноги. Омари отшатывается назад, неосознанно смотрит на дверь и даже делает к ней шаг.
– Знаешь, сколько проблем ты мне доставил? – у омеги кожу стягивает от этого голоса. Кажется, еще немного, и он будет слышать, как она трескается и расходится по швам.
Киран подходит ближе и замирает в двух шагах.
– Может, ты бы сперва стрелять научился, – Омари уже плевать, он слетел с тормозов. Он приговорен к смерти, и терять больше нечего. Вот оно значит, как бывает, когда предел, когда ты стоишь у линии – один шаг и все закончится. Это вставляет покруче «ангельской пыли».
– Я смотрю, у тебя длинный язык, – хищно скалится Киран. Альфа в душе искренне наслаждается смелостью омеги. Хочется, чтобы он еще говорил. Его голос бархатный, будто идет из самой груди, а еще омега немного шепелявит, что даже мило. Киран ловит себя на мысли, что его голос ласкает слух. – Не боишься, что я тебе его отрежу?
Киран, как гепард, загнавший в угол добычу, стоит напротив, следит за каждым движением и чуть ли не облизывается в предвкушении того, как польется в горло теплая кровь, стоит прокусить эту тонкую шею.
– Уже не боюсь, – Омари взгляда не отводит, но не позволяет черной бездне в глазах напротив утянуть за собой. – Я прекрасно знаю, зачем я здесь. Можешь не тянуть.
Омари вообще начинает казаться, что его язык зажил отдельной жизнью. Что бы сейчас ни говорил омега – это ложь. Он боится до сгибающихся коленей, до дрожащих пальцев. Но если умирать, то с высоко поднятой головой. Омари ловит себя на мысли, что его даже сейчас, стоя напротив своего палача, греет мысль, что убытки были, что Каану пришлось что-то потерять. Значит, жертва была не совсем напрасной. Альфа на его слова только усмехается, идет к столу и достает с полки пистолет. Омари, как завороженный, следит за парнем, и стоит черному корпусу блеснуть в его руках, то плюнув на гордость и на все свои принципы, срывается к двери. Киран ловит омегу прямо у неё, сильно бьет лбом о дубовое покрытие и разворачивает к себе. Омари с трудом фокусирует взгляд на лице альфы, снова пытается вырваться, но у Кирана железная хватка, омега уверен – его тело уже наливается синяками под стальными тисками.
Киран приближает лицо, ловит рваное дыхание парня и, не удержавшись, проводит языком по его губам. Потом еще раз. Омари с широко распахнутыми глазами смотрит на альфу, пытается увернуться от странной ласки, но Киран фиксирует его голову и не позволяет ею двигать.
– Что, опять в поцелуе стрелять будешь? – хрипит Омари и зажимает губы, не позволяя альфе их раскрыть.
– Какой дикий лисенок, – издевательски тянет Киран и просовывает руку в джинсы парня. Он сильно сжимает его ягодицы, оставляет на них полумесяцы от ногтей и наслаждается попытками омеги уйти от грубых ласк.
– Я люблю укрощать дикарей, особое удовольствие доставляет, – продолжает Киран и легонько кусает жилку на шее парня. Омари чувствует, как пальцы альфы скользят в ложбинку между ягодиц и касаются кольца мышц. Омега в ужасе дергается назад, но снова бесполезно. Киран грубо давит на вход, без смазки, без подготовки просовывает в парня сразу два пальца, и наслаждается гримасой боли на чужом красивом лице.
– Смерть – это не самое страшное, – шепчет Каан в ухо парню и больно кусает мочку. – Смерть – это избавление. Мне кажется, ты его не заслужил.