Улыбка Бога [СИ]
Шрифт:
— Крест и с бриллиантом печатка,
— Цепь, в полруки толщиною.
— В землю зарой свой коттедж на участке,
— Выкраду вместе с землею.
Лёнька огляделся, пытаясь сориентироваться. Ага, почти у самого лагеря. Ну и потопали. Пригрезится же такое!
— Лёнчик!
Вовка Дробышев бежал к нему через луг, радостно размахивая руками.
— Лёнчик! Ты куда пропал! Мы
— У подруги был. Получилось так.
— Ух ты! — Вовка уставился на грудь друга. — Кто это тебе так перепаял?
— Упал на пенек. Пошли в лагерь.
И Лёнька двинулся следом за Дробышевым. Немецкая фляга с выбитым орлом, ухватившим цепкими когтями свастику, жгла руку. Можно объяснить всё. И почти суточное отсутствие, и синяк на груди. И даже флягу. И несколько рыжих шерстинок на джинсах. Всё можно объяснить. Только почему-то совершенно не хочется. Зато очень хочется по возвращению съездить к деду…
— Это ремень иль юбчонка?
— Ноги — два метра длиною.
— Спрячется в центре такая девчонка,
— Выкраду вместе с Тверскою.
Яшка, краем глаза кося в сторону Светки, допел куплет и, продолжая выводить на гитаре мотив, с задумчиво-недовольным видом произнес:
— Я Вам скажу за эту песню, шо ощущаю таких неверностей, как нигде кроме!
— Ты что, оригинала не знаешь? — спросила Светка, переворачиваясь с живота на спину.
— Откуда ему знать? — лениво протянул Костя, — «Неуловимых» в шестьдесят шестом сняли. А до того времени никто за Яшку-Цыгана и его песни и не догадывался. Тьфу! Кажется, я заразился от этого одессита!
— Товарищи йети! Ви шо, издеваетесь? Таки я не вижу очереди за диктовку! — возмутился Любецкий.
— Не кипишись, продиктую, — Звин дружелюбно оскалилась, — могу и напеть!
— Светочка, при всем уважении к вашим вокальным талантам, таки лучше сразу огнетушителем! Ми не выпьем сколько надо, просто не имеем никого из Тулы, и даже прочих немцев. И литра спирта тоже отсутствует. Даже шнапса и то… Но шо касается слов…
— А шнапс куда делся? — спросил Костя.
— Одну флягу отдали без второго слова за опохмелку нашего интернационального алкоголика. Вторую он прихватил с собой до будущего, — Яшка задумался, — или до прошлого, но не суть. Полфляги наш кашевар-террорист скормил несчастной тетерке, за которую так любезно ходили мадемуазель и ее красный друг. Потому ми имеем на обед лебедей в вине, то есть дичь в шнапсе. Полторы фляги ми налили фрицу, шобы проверить, имеем ми немецкого Зоммерфельда или таки русского…
— Это когда успели? — поинтересовалась Светка.
— Таки пока Ви с Грымом ходили до сбора цветочков,
— И каков результат? — спросил Костя.
— Таки он ни разу не из Тулы, — махнул рукой Яшка. — Сыграл жмура с половины фляжки. Просто позорит достойную фамилию!
— Ты же сказал полторы? — прищурилась Светка.
— Таки мы допили остальное. — равнодушно пожал плечами Любецкий. — Не пропадать же добру. Да и за упокой положено. Шоб лежал и не бродил.
— Шамси, — пожурил Костя, — мусульмане же не пьют.
— Я атеист, Грым-джан, — невозмутимо ответил таджик. — А кроме того, если бы Аллах не хотел, чтобы я пил этот шнапс, он бы мне его не послал.
— Так шо ми имеем четырех фляг, из которых по две до Вас с мадемуазель, пропорционально весовых категорий, — закончил подсчет на загнутых пальцах Яшка, — Так шо там за слова? Мине таки страшно хочется делать до гитары песню Яшки-Цыгана.
— Мда, — вслух посетовал Костя, — хреновый из меня командир. Совсем распустил личный состав.
— Костя, не будьте таким занудой! Никто же не говорит, шо ми работаем по шнапсу каждый день или против приказа. Но иногда это даже немного полезно. Да и шо значит полфляги для русского таджика? Таки наши немцы с литра спирта как стеклышко. Только звереют, шо твоих берсерков с мухомора! Лучше без второго глотка добейте свои фляжки, и снимем вопрос за неимением материалу. И закусите тетеркой в шнапсе, как в лучших домах ЛондОна и Пэриджа!
Яшка немного помолчал, перебирая струны, вполголоса пропел:
— Кто не мечтал, тот просто нищий духом!
— В Париже ведь и Сена, и Камю,
— Там пол-Одессы, по последним слухам,
— И в кабаках Вертинского поют.
После этого Любецкий совершенно серьезным голосом спросил:
— Таки шо ми будем делать за этого непонятного гауптмана? Скажу Вам без второго слова, шо он меня волнует в самом плохом смысле!
— Зацепил? — поинтересовался Костя.
— Таки мене не нравится, шо за нами ходят таких людей. Если они хотели прийти до бодеги старого Соломона и поесть за компанию грибной похлебки, я не сказал бы противоречий. Но у них же есть таких причин иметь совершенно другие цели.
— Неладно с ним, — ответил Костя — В смысле, с гауптманом. Необычный человек, непонятный. Я Грымовой печенкой двойное дно чую. Если не тройное. А вот внятно объяснить не могу. Какие-то звериные инстинкты тревогу бьют. Ладно, хрен с ним. Вернемся в отряд, с мужиками поговорим, с начальством… Оставлять такого врага без внимания нельзя ни в коем случае. Нам дело не испортит, кому другому подгадит. Так что пока он охотится на нас, мы поохотимся на него. Но без лишней спешки и скоропалительных решений. Тут уж только кнутом, луком и огнетушителем не обойдешься.