Умножители времени

Саврасов Игорь Фёдорович

– Пожалуйста, ещё пять минут. На меня "напал" аппетит - попросил Глеб.

На самом же деле Глеб присматривался к Моне. Та неотрывно и особым

женским взглядом смотрела на руки Глеба, будто видела их первый раз, и они

чем-то изумили её. Глебу была достаточно ясно видна и понятна эта

неожиданная "изумленность". Ревность! Да, ревность, как ни странно, делает

женщин особенно красивыми и особенно в момент вспыхнувшей любви и

надежды, вечной надежды

на ответное чувство!

"Ну и ну! Вот это да!" - подумал Глеб довольно рассеяно, пока не

придавая этому своему открытию важного для себя значения и ощущая лишь

удовлетворение "победой". Что может быть приятней этого в любой Игре!

Когда, уже переодевшись для третьего действия, Глеб Сергеевич вошел в

зал к сестрам, Даниэла удовлетворённо показала большой палец, а Мона

удивлённо спросила сестру:

– Почему он в одежде индейца? Третье действие - месть Гора Сету... А...

догадываюсь...

– Да, моя родная, я изменила эту часть. Сейчас мистерия древних

североамериканских индейцев, их культовой обряд скальпирования. Вы, Глеб,

будете снимать скальпы. Чем ловчей - тем лучше.

Глеб рассматривал свои кожаные широкие штаны с "оперением" по

бокам, такую же жилетку.

– А боевой раскрас лица? А обувь, а...

– Ничего более, босому вам будет сподручней. Несколько подсказок вам

даст один из артистов, а я появлюсь через пятнадцать минут.

Всеволожский и Мона вошли в тёмный зал. Вспыхнуло мультимедийное

освещение: по стенам прерии, каньоны, скачущие табуны лошадей. Огромная

луна на верхушке высоченных сосен. В центре зала круглый деревянный

помост диаметром метра два с половиной - три. Натуральные свечи,

расставленные по окружности помоста. Они расположены в чашах на высоких

115

деревянных штырях. Молодой "индеец" зажигает свечи. Он дает Глебу какой-

то предмет. Шепчет: "Это индейский нож". Помост начинает вращаться.

Всё это время, как вошли гости, вдоль стен было только четверо

музыкантов-"индейцев". Звучали флейты, издавая невероятно печальные,

мистические звуки. Особенно "задевала" душу флейта сику (поющий

тростник), представляющая собой набор скрепленных тростниковых трубок. Но

и вступающие иногда рожки, свистульки, трубы "путь ветра", всевозможные

трещотки давали особый настрой, будто шум дождя и звуки любви вели диалог:

вопрос-ответ, вопрос-ответ...

Вот свечи потушены и на штыри водружены человеческие головы. Эти

"головы" подсвечены изнутри. Заходят ещё двое музыкантов, а молодой

"индеец" шепчет Глебу: "Головы из папье-маше. Ваша задача ровно и быстро

"снять скальпы". Они резиновые. Ровно по контуру головы и быстро!"

Глеб подсчитал: "Двенадцать штук. Круг вращается медленно. Ну что же!

Рука тверда и мерсы наши быстры" - с удовольствием подумал он, довольный

пришедшим подъёмом духа. Кураж! Только кураж - залог успеха в такие Игры.

Ну и опыт дровосека и фехтовальщика.

Музыка поменялась. Зазвучали вертикальные барабаны, литавры, бубны

и колокола.

Удар колокола - нет первого скальпа! Второй удар - второго! И так все

двенадцать брошены в центр круга. "Головы" более не светятся изнутри,

погасла жизнь. И погас весь свет.

Музыканты молчат. Пауза тишины. И вдруг зазвучал дудук -

божественный исцеляющий, магический.

"Почему дудук?
– подумал Всеволожский - Индейцы, скальпы... Ах, да,

помнится и древние скифы, и древние персы любили ножичком вокруг

головушек почикать. Для доказательства побед что ли? Иди ещё зачем? Дана

объяснит".

Всеволожский был опять крайне взволнован. Ему снова пришлось брать в

116

руки оружие и ... "убивать". Понарошку. Понарошку убивать, понарошку

любить. "Эти игры так заводят, что хочется в самом деле кого-то замочить, а

кого-то трахнуть. Грубо, чтобы сбросить... Пусть Мона объяснит эту

психологию... Чехов сказал: "если в первом акте на стене висит ружьё, то в

третьем акте оно должно выстрелить". И у Булата есть подобная мысль в его

гениальных песнях. Хм, интеллигентный человек, все призывал своих горячих

друзей "не педалировать", а имя стальное - Булат! Мог, если надо... О чём это

я?.." - мысли помогали Глебу отвлечься от ножа. Но он всё ещё в руке, и рука

сжимает его крепко.

Вот свет зажегся. В круге молодая женщина, на ней белый медицинский

халат и шапочка. Скальпы из круга убраны. Женщина обходит все двенадцать

"голов", что-то манипулирует на черепе скальпелем и поливает туда чем-то

красным, затем чем-то белым. Всё происходит в полной тишине. Сейчас только

Всеволожский заметил, что артистов нет. Одна Мона, которая сосредоточенно

следит за манипуляциями женщины-хирурга. Свет в "головах" зажёгся.

Далее, эта женщина сбрасывает халат и шапочку. Надевает чёрный

бархатный берет и берет в руки скрипку. Её Глеб Сергеевич сразу и не заметил,

как не обратил внимание, что женщина в круге - Даниэла. Но как она эффектна!

Чёрные бархатные брюки, расклешенные внизу, высокий каблук. Чёрная, тоже