Уничтоженный Кремль
Шрифт:
Весной 1917 года, после Февральской революции, группа деятелей московской художественной интеллигенции во главе с И. Э. Грабарем разработала завораживающий проект превращения Кремля в музейный город — «Акрополь искусств». «Кремлевские мечтатели» хотели превратить резиденцию свергнутых императоров в огромный и всеобъемлющий художественно-музейный центр, в котором должны были занять подобающее место все направления искусства — от древнерусской иконописи до французского авангарда. В кремлевские дворцы и апартаменты планировали перевести крупнейшие художественные коллекции Москвы — Третьяковской галереи и Румянцевского музея. Коллекционеры, владельцы частных
Ответ новой большевистской власти последовал уже в октябре 1917 года. После расстрела Московского Кремля красной артиллерией об «Акрополе» можно было уже не мечтать. Однако Поместный собор Русской православной церкви, заседавший в Москве в те дни, предложил вывести из Кремля все имеющие военное значение учреждения и передать их помещения благотворительным, культурным и просветительным учреждениям. Через четыре месяца, в марте 1918 года, в Кремль въехало советское правительство.
Согласно изысканиям историка В. Ф. Козлова, Моссовет предлагал народным комиссарам три варианта их размещения в городе: Дворянский женский институт, Запасной дворец у Красных ворот и Кремль. Против последнего варианта на заседании Совнаркома были возражения: Кремль — излюбленное место прогулок москвичей, при размещении в нем правительства свободный доступ туда будет ограничен, а то и вовсе прекращен; закрытие кремлевских соборов оскорбит религиозные чувства верующих и вызовет недовольство населения; да и вообще — пристало ли правительству республики трудящихся занимать резиденцию царей? Однако прения прекратил председатель ВЦИК Я. М. Свердлов: «Несомненно, буржуазия и мещане поднимут вой — большевики, мол, оскверняют святыни, но нас это меньше всего должно беспокоить. Интересы пролетарской революции выше предрассудков».
Митрополичий корпус Чудова монастыря, поврежденный красной артиллерией. Фотография 1917 года.
Так Кремль не стал музейным городом. Несостоявшийся Акрополь захватили народные комиссары. ВЦИК и Совнарком поделили Сенат, в кремлевские казармы въехали два полка латышских стрелков; в Потешном дворце, Апартаментах цесаревича, Кавалерских корпусах и части помещений Большого Кремлевского дворца поселились коммунистические вожди и работники советских учреждений.
Петроградская коллегия по охране памятников старины и сокровищ искусства направила отчаянное (и заметим, пророческое) обращение к правительству: «Опытом установлено, что место пребывания правительства, как место наиболее интенсивной политической жизни, неизбежно влечет за собою гибель многих памятников старины и искусства… занятие Кремля правительством создает чудовищную угрозу целости величайших по своему мировому и исключительному значению памятников». Коллегия призывала правительство выехать из Кремля, но это обращение (опубликовано в 1997 году работником кремлевских музеев Т. А. Тутовой) даже не было рассмотрено.
Первоначально, как считает В. Ф. Козлов, советское правительство рассчитывало жить в Кремле временно, и было даже принято постановление Совнаркома о создании музея в Большом Кремлевском дворце, обсуждался проект Музея старого Кремля в Потешном дворце. Но нет, как известно, ничего постояннее временного. Новой власти в Кремле понравилось.
Музей в Большом Кремлевском дворце все-таки был открыт 26 января 1919 года, и в первые недели работы его посещало, по данным, приводимым Т. А. Тутовой, до 900 экскурсантов в день. Но просуществовал он недолго. Уже в 1923 году музейных работников Кремля поставили перед фактом передачи всех кремлевских дворцов в ведение «Управления Кремлем и домами ВЦИК» (предшественник нынешнего Управделами Президента РФ). Музеи еще посопротивлялись, но в 1925 году их сотрудников просто перестали впускать в Большой Кремлевский дворец, а в Оружейную палату пришло предписание «срочно очистить бывшие верхние апартаменты», для чего пришлось ликвидировать создававшуюся в течение пяти лет экспозицию.
Тем временем новые хозяева деловито обживали Кремль. Памятники царям и великим князьям были убраны с кремлевских улиц. Монахов и монахинь Чудова и Вознесенского монастырей выселили. В Потешный дворец въехала автобаза, в Николаевский — Пулеметные курсы. С кремлевских башен и зданий в 1919–1923 годах посбивали, несмотря на протесты реставраторов, двуглавых орлов. В 1922-м провели «изъятие церковных ценностей» из кремлевских храмов — более 300 пудов серебра, более 2 пудов золота, тысячи драгоценных камней, вытащили даже раку патриарха Гермогена из Успенского собора. Большой Кремлевский дворец стали приспосабливать под проведение съездов Советов и конгрессов III Интернационала; в Золотой палате разместили кухню, а в Грановитой — общественную столовую. Малый Николаевский дворец тем временем превращали в клуб работников советских учреждений, в Екатерининской церкви Вознесенского монастыря решено было устроить спортзал, в Чудовом монастыре — развернуть кремлевскую больницу…
К 1929 году по распоряжению кремлевской комендатуры в Кремль прекратили допуск экскурсантов. В 1930 году удалили иконы и древние фрески XV–XVII веков со Спасских и Никольских ворот Кремля. Сохранностью они превосходили аналогичные современные им наружные фрески средневековой Италии…
Начиналась пора больших разрушений. Подробности вы найдете далее в книге.
Кремль XX века с точки зрения сохранности его памятников можно условно разбить на пять зон. Две зоны почти полностью уцелевших памятников — и три зоны потерь.
Сохранился доступный для посетителей Кремля ансамбль Соборной площади; потери ее — в сравнении, конечно, с другими — не так значительны: ограда и уже восстановленное Красное крыльцо. Вторая зона сохранности — северо-восточный угол Кремля: Сенат и Арсенал на месте, утрачены памятник Сергею Александровичу и часовни при Никольских воротах.
«Товарищи Сталин и Ворошилов в Кремле». Картина середины XX века.
Первая, юго-западная зона утрат Кремля — комплекс Большого Кремлевского дворца и окрестностей: собор Спаса на Бору, восстановленные теперь Александровский и Андреевский залы (они в книге не описаны, т. к. не представляли собой отдельных сооружений), церковь Благовещения на Житном дворе и часовня у Боровицкой башни.
Погибшие памятники этой зоны, за исключением двух последних, — жертвы переустройства дворца под проведение партийных и прочих съездов и конгрессов 1920–1930-х годов.
Вторая зона, зона самых тяжелых потерь, — восточная часть Кремля, пространство между Ивановской площадью и кремлевской стеной. Здесь уничтожено практически все историческое: Чудов и Вознесенский монастыри, Малый Николаевский дворец, памятник Александру II, храм Константина и Елены, гауптвахта у Спасских ворот. Спасские ворота, как и Никольские, лишились своих часовен. Монастыри и дворец стали жертвами строительства кремлевской школы красных командиров, которую теперь занимает президентская администрация.
И, наконец, третья зона утрат — пространство между Теремным и Потешным дворцами, вернее сказать, архитектурное кладбище с монументальным надгробием в виде Дворца съездов. Это уже детище хрущевской эпохи.
Н. С. Хрущев, который в рамках своего антисталинского курса вновь открыл часть Кремля для свободного посещения в 1955 году, в одном, пожалуй, полностью разделял убеждения своего грозного предшественника — в отношении к русскому историческому наследию. Еще в 1937 году он говорил на каком-то пленуме: «Перестраивая Москву, мы не должны бояться снести дерево, церквушку или какой-нибудь храм» — и так же он подходил к перестройке Кремля, с той разницей, что храмов, слава богу, на запроектированном для его дворца месте не оказалось.