Упавшие как-то раз

Власова Юлия Андреевна

Арчи вернулся поздно вечером, сияющий оттого, что сумел мне угодить.

— Это Флорин, — отдышавшись, сказал он. — Так я и знал. Сбежал с чердака, едва я ослабил бдительность. Как ему только удалось разрезать веревки?!

— И где он теперь? Ты его привел? — поинтересовалась я.

— Ускользнул, подлюга! — сжал кулаки Арчи. — Но пусть не надеется! Я этого так не оставлю.

Весь следующий день он пытался снискать мое расположение улыбками. Отпускал колкие шуточки. Шут гороховый. Я с трудом сдерживала

раздражение.

Зато после полудня настроение Арчи резко переменилось.

— Ты только посмотри на него, — говорила Эсфирь. — Он же как умирающий лебедь!

Арчи прикидывался умирающим лебедем даже при короле. Ходил, словно в воду опущенный, вздыхал, бросал умоляющие взгляды. Пара таких взглядов случайно досталась Юлию.

— Что, Арчи, голову повесил? Развлечений недостает? — участливо поинтересовался король. — Мы это дело поправим. Давай завтра в бридж?

— Мне лучше веревку и мыло, — подавленно отвечал тот. — Вот уж повеселюсь на славу.

— Неужели сердечные муки? — удивлялся Юлий. — Арчи, ты взаправду, что ли?

Наверняка он страдал не взаправду. Но его поведение было невыносимо. Атмосфера дворца с появлением Арчи начала душить. И мы с Пуаро всё чаще отлучались, чтобы побродить по городу. Мне удалось ближе познакомиться с Аделью.

Злые языки твердили, будто Адель когда-то была танцовщицей. Будто разъезжала по всей стране с гастролями. А ее мать в одну студеную пору взяла да замерзла. Но только слухам я не верила. Адель мне потом рассказала, как на самом деле закончила дни ее мать. Умирала она долго, от рака, без лекарств, потому что их было не достать. К Адели сватался один жирный купец, но она его отвергла. И купец добился того, что их с матерью со съемной квартиры вышвырнули на улицу. Адель из кожи вон лезла, только чтобы побольше заработать и обеспечить мать всем необходимым. Устроилась в местный театр танцовщицей. Она действительно танцевала, но радости это не приносило. Адель была красива, очень красива. Ее красота не оставила равнодушным директора театра. Однако в ответ на нескромное предложение он получил отказ. Разумеется, Адель тотчас лишилась работы.

— В итоге, я не придумала ничего лучше, чем заняться ремеслом, — рассказывала Адель, шагая рядом со мной по скользкой мостовой. — Так появились на свет все эти шарфы и варежки. Но к тому времени моей матери сделалось совсем худо.

— Ну, уж она, конечно, не замерзла, — вставил замечание Пуаро. — При таком обилии теплых вещей замерзнуть сложно.

— Она умерла от голода и болезни, — всхлипнула Адель и утерла слезу, побежавшую по щеке.

— Не плачь, — сказала я. — На морозе плакать нельзя.

Мы прошли еще немного, как вдруг Пуаро насторожил уши.

— Псс! — позвал он. — Обернись, Жюли. Только незаметно.

Если просят обернуться незаметно, лучше вообще не оборачиваться. Я решила использовать зеркальце, которое весьма кстати положила сегодня утром в сумочку.

Делая вид, что поправляю макияж, отвела руку с зеркалом чуть вправо. И что вы думаете? В зеркале отразилась фигура человека в черном тренче. Он на ходу протирал стекла своих черных очков, следуя за нами с равнодушной миной. Это, и правда, оказался Флорин. Явился по мою душу.

Как неосторожно и беспечно он себя вел! Создавалось впечатление, что в деле шпионажа он новичок. Хотя, может, так и было.

— Слушай, Адель, — попросила я. — Не поможешь обезвредить вон того типа?

— Того, что в черном? Положись на меня, — улыбнулась Адель. — Я не раз избавлялась от нежелательных провожатых, заперев их в купе уходящего поезда.

От ее грустных воспоминаний, похоже, не осталось и следа. Глаза загорелись, лицо посветлело. Правильно, нечего сожалеть о том, чего никогда не изменишь.

— Вы с пёсиком идите к вокзалу, — распорядилась Адель. — А я догоню. Нужно захватить прочных ниток. И ткань для кляпа, — добавила она, чуть ли не пританцовывая от воодушевления.

Судя по всему, Флорин ничего не заподозрил. Он продолжал тянуться за нами хвостом, неумело притворяясь, будто разглядывает фасады домов.

— Я бы его укусил, — сказал Пуаро.

— Знаю, мой хороший, — Я присела на корточки и потрепала его по ушам. — Может, ты и вредина, но с тобой мне легче. Укуси Арчи Стайла, когда вернемся. Меня от него тошнит.

Стоило добраться до вокзала, как повалил крупными хлопьями снег. Хлопья липли к лицу, одежде и быстро таяли. Мы укрылись под навесом, а Флорин остался стоять на платформе, сделав вид, что ожидает поезда. Скоро снег облепил его целиком.

— Ну что? — осведомилась Адель. Она разрумянилась от быстрого шага и тяжело дышала. — У меня всё готово. Где объект?

— Объект? Да вон он, бедолага, — указала я на закоченевшего Флорина-снеговика. — Думаю, тебе не составит труда его нейтрализовать.

В этот самый момент раздался протяжный, сварливый гудок поезда, и платформа под ногами задрожала.

Адель пошла в «наступление». Она изящно растянулась на снегу прямо перед Флорином и притворилась, что повредила колено. Правильно, перед притворщиками только и притворяться. Иначе их на чистую воду не выведешь. Из-за грохота колес и завывания ветра я не могла различить ни слова из их диалога с Флорином, однако Пуаро как-то ухитрился подслушать.

— Вы не ушиблись? — испугался Флорин и мигом вышел из оцепенения.

— Конечно, ушиблась! Будьте добры, подайте мне руку, — попросила Адель.

— С превеликим удовольствием, — расплылся в улыбке тот.

Похоже, он был очарован настолько, что забыл и о Фариде, и обо мне.

Едва Адель оказалась на ногах, как от нее тотчас поступило предложение:

— Не желаете ли прокатиться первым классом?

— С радостью! — воскликнул обалдевший Флорин, однако тут же скис: — Ох, никак не получится. Вы уж извините. Дела.

— Ну, тогда хотя бы проводите меня. Платформа такая скользкая.