Упавший поднимется сам
Шрифт:
Я попытался быть незамеченным, но от дяди Жаке укрыться не удалось. Он показал знаком приблизиться, крепко пожал руку, долго и испытующе смотрел в глаза.
– - Хорошо, что пришел. Обычаи надо соблюдать.
Я чувствовал себя неловко. Казалось, что дядя Жаке должен быть обижен на меня.
– Примите поздравления со свадьбой дочери.
Показалось, он не услышал моих слов.
– Надеюсь, ты будешь сильнее.
Что он имел ввиду, узнать не удалось. Дядя Жаке неожиданно развернулся и направился в толпу гостей и родственников. Его жена бросила на меня неприязненный взгляд, но это уже не имело никакого значения.
Подойти
– - Наконец, - произнесла Рима, - думала, ты не решишься подойти.
Она говорила почти шепотом, взволнованно, но и без страха, что нас застанут. Я растерялся, не в силах вымолвить хоть слово. Рима откинула вуаль, притянула к себе мое лицо и поцеловала. Я попытался что-то сказать, но она закрыла рот рукой.
– Прости меня, Батыр, я тоже тебя люблю. Но не могу быть твоей. Прости и уходи, - она отпрянула и отвернулась к окну.
Слова здесь не нужны. Я молча вышел, надеясь, что меня никто не заметил, но затылком почувствовал чей-то колющий взгляд. Я знал, это был взгляд дяди Жаке.
Рима
Не хуже наших
Свадьба прошла в традиционном стиле, с подарками, длинными речами, бесконечными застольями, дежурными, как принято на свадьбах, анекдотами, шумными музыкантами, болтливым и совсем не остроумным тамадой. Говорят, он бывший министр, блестяще играет на фаготе, и пригласили его именно потому, что он бывший министр, а это, как вы понимаете, приятно тешит самолюбие. Однако гости были довольны его скабрезными шуточками на тему невинности невесты и вредности тещи. Пошлость становится обычным атрибутом даже в кругу таких, уважаемых в стране, людей (мама с гордостью перечисляла фамилии действующих и бывших министров, академиков и депутатов, пришедших на свадьбу).
Все они с большим почтением пожимали папе руку, что, не скрою, было приятно, и снисходительно похлопывали по плечу отца Марата, однако это его нисколько не задевало, он только излишне суетился и пытался изо всех сил угодить почетным гостям. Подруги единодушно одобрили мой выбор, обратив внимание на респектабельность и услужливость новоявленного мужа. Все прошло так, как хотелось маме. Ничто не омрачило праздника. Плавное течение торжественного мероприятия проходило, как говорят космонавты, "по траектории, близкой к расчетной". И только неожиданный приход Батыра во Дворец бракосочетания повлиял на мое настроение, а еще слова папы в самый торжественный момент выхода жениха и невесты, сказавшего тихо, но очень твердо:
– - Ты ни о чем не жалеешь, дочка?
Неужели он заметил Батыра и о чем-то догадался? Но я ответила не менее твердо:
– - Я ни о чем не жалею, папа.
Эти мысли не выходили из головы весь праздничный вечер, стоило немалых усилий придать своему лицу беспечное и радостное выражение.
После
Застолья длились несколько дней, гости продолжали прибывать из разных уголков страны и даже из-за границы, а посол какого-то кавказского государства даже пытался поцеловать мне руку, но у него ничего не получилось, нос помешал. Великий нос!
Из всей череды многодневных застолий необходимо выделить одно. В этот день мероприятие было назначено где-то в предгорье, за городом, впервые видела этот живописный уголок. У нас много красивых мест, любой мой земляк может рассказывать о красоте наших гор долгими часами, но только здесь, вероятно, все было скопировано природой с декораций того места, которое принято называть раем. Это была охраняемая зона, люди с автоматами еще на дальних подступах тщательно проверяли машины и сверяли фамилии пассажиров со списком. В центре этого природного великолепия находился небольшой дворец, напоминавший уменьшенную копию Лувра или Зимнего Дворца.
Марат с утра был сам не свой и инструктировал меня до изнеможения.
– Дорогая, - кажется, это слово он воспринимал буквально, - сегодня самый важный день в нашей жизни! Будут такие люди, - его дыхание при этом приостанавливалось, - от которых зависит все!
Я не стала задавать уточняющих вопросов: что это за люди, что такого особенного может от них зависеть, но понимала, что это очень важно для него, а я, как верная подруга жизни, должна ему во всем содействовать, или, хотя бы, не мешать.
Уже войдя в этот роскошный минидворец, Марат прошептал, что возможно будет Сам. В газетах его должность указывалась ежедневно, видимо, чтобы читатели, или, как принято сейчас говорить, электорат, не забывали об этом. Но в некоторых кругах, в которые, как я поняла в дальнейшем, мечтал попасть Марат, почему-то не принято было называть его по должности, говорили: "Сам", "ноль первый" (почему первый я поняла, но почему впереди надо добавлять цифру "ноль" так и осталось загадкой). Еще его называли "Большой" и "Папа". У нас уже был отец народов, видимо, для того чтобы не путать и применяют это простое и трогательное слово "Папа".
Среди гостей выделялись несколько человек, очень важные "шишки", я об этом догадалась по выпученным глазам свекра и бледному лицу Марата. Все прибывающие гости вежливо и учтиво здоровались с моим папой и сухо пожимали руку отцу Марата. Чуть позже приехали какие-то старички, которые, как я поняла, давно уже знали моего отца. Старики уселись в сторонке и обменивались репликами. Маратовского отца не пригласили в этот круг, но он был этим даже удовлетворен. "Ноль первый" не приедет, об этом сообщил его помощник, какие-то важные государственные обстоятельства помешали разделить нашу семейную радость.