Упавший поднимется сам
Шрифт:
Сейчас трудно кого-то удивить стройной фигурой, тщательно выкрашенным лицом и уложенной "волосок к волоску" прической. Невидимая фабрика, выбрасывающая на рынок жестокий женский стандарт "90-60-90", работает в три смены и без выходных. Но если вам зачем-то вздумается вогнать женщину в тяжелую форму депрессии, подвергнуть мучительным испытаниям голодом, то скажите ей, что у нее округлились щечки и слегка расплылась талия.
А я мечтаю о Женщине, мне недостаточно владеть моделью, пусть даже с приставкой "топ". Хочу быть правильно понятым, есть навязываемые нам эталоны красоты типа Клаудии Шиффер или Наоми Кэмпбел, а есть не уступающие им по красоте Мишель Пфайфер или Изабель Аджани. Так вот первые две оставляют
Теперь вы поймете, почему я был с ней внешне холоден и стандартно вежлив. Однако ее очаровательная улыбка осветила мой кабинет (наверное, я зажмурился в тот момент).
– Привет, Батыр. Случайно узнала о твоем фонде, проходила мимо, и вот решила зайти.
– - Спасибо, - изо всех сил пытаюсь быть сдержанным.
– - А чем же занимается твой фонд? Такое сложное название.
Стоило немалых усилий взять в себя в руки. Кратко рассказал о проекте, не уточняя деталей. Затем попросил рассказать о себе. Она долго и увлеченно рассказывала о заграничном турне, о неинтересной, но поучительной работе в правительстве. Восхищала точность в восприятии деталей, умение отличать нюансы, понимание глобальных процессов, происходящих в стране, и чутье на изменение ситуации. Но ни слова не произнесено о муже (детей, судя по биографии, еще не завела). Она изменилась, стала взрослее и мудрее, при этом давала забавные и очень точные портреты сослуживцев и знакомых. Было приятно узнать, что дядя Жаке еще помнит обо мне, интересуется у Римы, встречала ли она меня... Я оживился, увлекся разговором и, чуть было не забыл о своем намерении держаться от нее на безопасном расстоянии.
И вдруг Рима спросила:
– Ты опять стал Батыром, человек, по имени "Бат", остался в прошлом?
Показалось, что в ее голосе зазвучали нежные нотки. Но я не могу позволить себе быть слабым. Рима принадлежит другому человеку, лозунг "давай останемся друзьями" меня абсолютно не устраивает, попытаться пристроиться на позицию любовника не хотелось, противно. Либо все, либо ничего. Вот почему я ответил так жестко:
– Моя жизнь, Рима, принадлежит мне и только мне. Если ты думаешь, что я о чем-то жалею, то ошибаешься. Я многое понял за это время и стал таким, каким ты меня видишь сегодня. Возможно не лучше, но и не хуже.
Рима прикусила губу, о чем-то задумалась и произнесла:
– - Не хотела тебя обидеть или задеть самолюбие. Извини.
Она встала, собираясь уйти, но наша встреча не должна была так закончиться. Укоряя себя за излишнюю жесткость и, чтобы снять возникшее напряжение, я предложил ей выпить за встречу. Она неожиданно согласилась.
– Не предлагаю тебе шампанского, но кроме него у меня только коньяк и виски.
Рима предпочла коньяк. Собираясь уходить, она неожиданно спросила:
– Скажи, ты сейчас один?
– она пыталась придать лицу безразличное выражение, но я ощущал ее волнение.
Эти женские вопросы "в лоб" всегда ставят в тупик. Я, физически здоровый и материально обеспеченный молодой человек, не могу оставаться одиноким. Естественно, в моем холостяцком "пентхаусе", как называют мою квартиру друзья, нередко раздаются женские голоса, а некоторые из них (имею ввиду хозяек этих голосов) на некоторое время обзаводятся собственными тапочками. Но, вы понимаете, что все это не то. И как вы прикажете отвечать на такие вопросы?
– - Нет.
Никаких надежд, ни ей, ни себе.
Она хотела еще что-то спросить, но передумала.
Рима
Приятный вечер
Казалось, что жизнь шла своим чередом, не ослепляя неожиданными вспышками и не пугая крутыми поворотами. Мы с Маратом притерпелись, притерлись друг к другу. Его образ жизни и манера поведения уже не вызывали острых приступов раздражения. Мало того, я находила в нем, не замеченные прежде, положительные качества. Нравилось, как он бережно относился к студенческим друзьям. Их жизнь складывалась по-разному. Кто-то был на гребне успеха, возглавляя серьезное государственное ведомство или занимая должность президента крупной компании, а кто-то работал учителем в школе или прорабом на асфальтовом комбинате. Но когда они собирались вместе, социальных преград не возникало. От их хохота, когда они вспоминали свои студенческие проделки, сотрясались стены нашей квартиры, а на следующий день приходилось испытывать на себе укоризненные взгляды соседок.
– Представь, что вытворил Булат, - со смехом рассказывал Марат, - решил стать святым. Почти месяц держал Уразу, не глотал слюну, не ругался матом и даже к жене не прикасался. Не положено, говорит. Но когда пост закончился, загулял на полную катушку, три дня дома не ночевал!
Ничего смешного в этой истории я не увидела. Но у Марата специфическое чувство юмора. Такое поветрие пошло: шутка "с душком".
Но массовое перевоплощение наших сограждан из воинствующих атеистов в фанатичных верующих действительно пугало. Среди наших знакомых стали появляться не только правоверные мусульмане и христиане, но и кришнаиты, баптисты, и бог знает кто еще. При этом они не всегда считали грехом пользоваться плодами сексуальной революции и поддерживать свою веру значительным количеством алкоголя. Прибавьте к этому одержимое увлечение экстрасенсами, гороскопами, ясновидением, хиромантией и тому подобным. Массовое помешательство какое-то! Поверьте, мне это тоже интересно, порой происходят настоящие чудеса, но и от реальности отрываться было бы неправильно. И здесь я, пожалуй, соглашусь с Маратом (в трезвом мышлении ему не отказать):
– Не надо ставить вопрос в такой категоричной форме: "Верить или не верить?". Воспринимай все происходящее по принципу фотоаппарата - необъяснимые события или явления фотографируй в памяти и откладывай "в дальний ящик". Когда-нибудь всему найдется объяснение. А слепая вера может привести к непредсказуемым последствиям. Оглянись, сколько ужасных примеров вокруг!
Он прав. Дальняя родственница настолько увлеклась всем сверхъестественным, что бросила работу, забыла о семье и пропала. Говорят, ее видели в какой-то секте на другом конце страны, но полиция, объявившая розыск, уже год не может ее найти. А Машка, подруга, с грустью рассказывала:
– Представляешь, муж увлекся сайентологией, не знаю даже что это - секта или официальная религия. О мужском долге содержать семью он забыл. Каждый вечер пропадает в секте, у них там, видите ли, чудеса происходят. Ну, я ему и говорю: "А нельзя ли там с твоим богом договориться о чуде в виде путевки в Турцию, так хочется отдохнуть?". Но он обиделся, - и, махнув рукой, добавила, - пусть ходит, зато не пьет и детей любит.
Нашим женщинам много не надо. Лишь бы не пил, не бил да детей любил.
В конце концов, наша семейная стабильность оказалась кажущейся. Марат все чаще приходил домой в плохом настроении
– Они опять не удовлетворены расчетами. Но мое призвание - принимать решения, а расчеты пусть делают другие.
Амбиций Марату не занимать. На увещевания, что карьеру делают, в первую очередь, трудом, он реагировал с сарказмом.
– Что ты можешь понимать, дорогая! Давно наступили другие времена. Ты думаешь эти, возникающие как грибы, миллионные состояния достигаются кропотливым и праведным трудом? Отнюдь.