Упавший поднимется сам
Шрифт:
Мы провели приятный вечер в Париже. Запомнились небольшой пруд с плакучими ивами, механическое пианино, наигрывавшее приятные мелодии, и роскошный букет цветов, стоявший в центре лобби отеля - настоящее произведение искусства икебаны. Вспоминаю тот вечер еще и потому, что это был последний приятный вечер в Париже. На следующий день начался новый, самый тяжелый, период нашей жизни. До сих пор укоряю себя за то, что, предчувствуя надвигающуюся беду, не сумела остановить Марата.
Утро не предвещало ничего плохого. Нас привезли в район Парижа, называемый Де Фанс. Комплекс ультрасовременных зданий,
Наши собеседники сносно говорили по-французски и по-английски, но ни один из этих языков не был для них родным. Двое из присутствующих, несмотря на отличный и дорогой покрой одежды, напоминали наших соотечественников, ведущих свои истоки с горных хребтов Кавказа. Но президент фирмы был действительно похож на президента, немного неряшлив, но спокоен и величав. Настоящий парижанин - я поняла это, как только он заговорил слова приветствия. Однако в дальнейшем его общение сводилось к кивкам и дружественному похлопыванию по плечу Марата.
Марат задавал много разных вопросов, и некоторые приводили их в замешательство. Потом они подписывали какие-то бумаги, к сожалению, видеть их я не могла, меня отвели в другой конец комнаты, и та же очаровательная француженка Анни стала угощать кофе. Наконец, они пожали друг другу руки.
Нас привезли в банк. На вопрос: почему банк оказался не швейцарским, Марат отмахнулся:
– - Не мешай, дорогая.
Его завели в какой-то кабинет и через некоторое время все вернулись. На лицах этих, так называемых, "партнеров" читалась неописуемая радость. Нас усадили в такси и увезли в отель. Вечером ожидался торжественный ужин. Марат довольно потирал руки:
– Дело сделано, дорогая!
– И, видя мое беспокойство, добавил.
– Распоряжаться деньгами самостоятельно они не смогут, я об этом позаботился. Мошенничество исключено.
А меня не отпускало беспокойство, знание английского у Марата было на посредственном, ниже среднего, уровне, а документы он подписывал, не утруждая себя переводом.
– Мы все обговорили заранее, а бумаги - простая формальность, - успокаивал он меня.
Первый тревожный сигнал поступил вечером. Президент компании с огорчением сообщил, что ужин отменяется в связи с его неожиданным выездом в Лондон.
– - Странно, - произнес Марат. И надолго задумался.
Затем он достал все, подписанные им документы, и стал показывать мне, горячо убеждая в их подлинности:
– Посмотри, дорогая, эти печати настоящие, бумага с водяными знаками, а этот бланк можно изготовить только в типографии, - Марат скорее убеждал себя, чем меня.
Ничего не понимаю в бизнесе,
– Да, мы предоставили в аренду помещения офиса ровно на один день. Простите господа, в наши обязанности не входит выяснять фамилии арендаторов.
Лицо Марата исказилось до неузнаваемости.
– - Немедленно в банк, - произнес он.
Служащий банка пояснил, что действительно договором предусматривалось, что распоряжаться средствами со счета можно только с согласия Марата.
– И ваше разрешение получено, - пояснил он. Марат с изумлением рассматривал небольшой документ со своей подписью.
– Да, я подписывал эту бумагу. Они сказали, что это пустая формальность, необходимая для открытия счета. Почему тебя не было рядом, я же не знаю французского?!
Если у мужчин неудача, то первым делом они во всем винят своих жен. Но я смолчала.
– - Я немедленно опротестовываю этот документ, - потребовал Марат.
– - Простите, мсье, деньги вчера были сняты со счета наличными.
Надо отдать должное Марату. Он мужественно выдержал услышанное. Мы молча встали и удалились. Естественно, телефоны, по которым пытался дозвониться Марат, не отвечали.
– Ненавижу этот голос, - гневался Марат в адрес телефонного оператора, с ласковым французским воркованием сообщавшего, что номер абонента отключен.
Многие женщины в таких ситуациях допускают типичную ошибку. Становится жалко наших мужчин, и мы бросаемся их утешать. Но они не умеют плакать, во всяком случае, не такие, как Марат или Батыр (странно, что я вспомнила о Батыре в такую минуту). Важно не мешать им самостоятельно справиться с обуревающими их чувствами. И только потом, они с облегчением подставляют свои головы, чтобы мы могли их погладить.
В полицию Марат обращаться не стал:
– Что я скажу им, - вопрошал он, - что добровольно подарил мошенникам такую сумасшедшую для нас сумму?
Не буду рассказывать, как мы возвращались домой. Отмечу только, что Марат вознамерился проверить прочность запасов алкоголя на борту самолета. Он каждые пять минут заказывал себе коньяк и стюардесса, надо отдать ей должное, ни разу не изменила правилу, дежурная улыбка была намертво припечатана к ее лицу.
Первые дни Марат еще надеялся на чудо, ожидая поступления на счет клиента мифических миллионов. Потом он отвечал на разгневанные телефонные звонки, уговаривая подождать еще некоторое время, и все чаще стал приходить домой пьяным, усаживал меня напротив и упрекал:
– Разве ты настоящая жена? Если бы ты была другом, то сумела бы вовремя остановить меня.
Знаете, это был удобный момент, чтобы потребовать развода, о чем я уже не раз задумывалась в последнее время. Наш брак превратился в мирное сосуществование с разделом сфер влияния и жестким распределением обязанностей. Даже в постели наши интимные отношения превратились в обязательную еженедельную процедуру.
Он изливал все накопившееся:
– Твой отец меня не уважает, ты отказываешься родить сына, тебе не приятны мои друзья и родственники.