Упавший поднимется сам
Шрифт:
Поясняю, "стрелки" (то есть - встречи, переговоры) назначались между теми людьми, которые опекают ("крышуют") ту или иную фирму.
А для кого, собственно говоря, я все это рассказываю? Такую терминологию активно употребляют практически все народные депутаты и министры, газетная статья без этих словечек становится в наше время просто нечитабельной. А известная фраза "Мы будем мочить их в сортирах!" стала достоянием мировой фразеологии. Так что оставьте меня в покое с своими "разъяснениями"!
С каждым днем Шеф становился мрачнее. Работы у меня тоже не прибавлялось. Зато был доволен Сироп. Его влияние заметно возросло. От приемлемых ранее "разводок" мы стали скатываться к заурядному шантажу. Меня просто возмутила операция, когда Сироп ворвался в офис руководителя строительной
Я уважал Шефа за умение вести игру "на грани фола", не опускаясь до грязных дел. Сироп был нужен только для того, чтобы, как он говорил, "произвести впечатление". Этот Строитель еще тот тип, конечно, знаете, как он пытался поучать меня:
– Знаешь, Бат, когда-то я занял в долг десять штук баксов. Я ночами не спал, переживая за то, что не сумею своевременно рассчитаться. Снились кошмары: придут "братки", выбросят семью на улицу, меня убьют или покалечат. А сейчас, когда я должен миллионы, то кредиторы обязаны обо мне заботиться, не дай бог мне заболеть или попасть под машину, тогда гуд бай, денежки плакали.
При всем цинизме сказанного - это правда. Доходило до того, что мы заправляли его машину бензином, когда надо было ехать в суд. Но то, что сделал Сироп, было недопустимо. Теперь вместо послушного клиента мы получали непредсказуемого и опасного врага. Самое простое, что он мог предпринять - бежать, а в наши планы не входил поиск беглеца по всему миру. Но будет еще хуже, если он обратится к другим структурам за защитой, а они могут оказаться и силовыми. Тогда и нам придется думать о безопасности, а "крыша" такие вещи не любит и требует, чтобы мы подобных проколов не допускали.
Эти опасения я высказал Шефу. Шеф, как всегда, был внешне невозмутим, но я понимал, что это не так. Он стал говорить, не изрекать, как это было раньше, а говорить, чувствуете разницу?
– Может быть ты и прав, Бат. Сиропа надо притормозить. Но проблема не в этом. Ты обратил внимание - нас стали меньше уважать. Клиенты бегут к силовикам. Ты давненько проезжал мимо здания МВД или Комитета? Вспомни, три-четыре года назад там стояли сплошь "жигули" и совсем дряхлые иномарки. А что мы видим сейчас? Пацанята и прохожие изучают последние достижения мирового автомобилестроения. А что с "братками"? "Лысого" кончили, достали аж в Италии, "Братьев Ахмедовых" посадили, за другими идет охота. Когда-нибудь дойдут и до нас. Это не только мои слова, так думают и там, - он многозначительно посмотрел в потолок.
– Но что получается, "Лысого" нет, а бойцы его уцелели, такая же история с людьми "братьев". Почему их не посадят? Я отвечу тебе: потому, что они нужны. Стало ли меньше заказных убийств, нисколько, возможно их количество даже возросло, не все позволено публиковать. Тех, кто не хочет идти к ним в подчинение, устраняют, послушные продолжают гулять на свободе. Наиболее хитрые из наших сами идут во власть, даже пытаются создавать свои общественные организации. Но все это не по мне, Бат. Другие времена.
Последнюю фразу он произнес с саркастической усмешкой, видимо вспомнил политического обозревателя из воскресной передачи. Теперь понятно, почему Шеф направил Сиропа к Строителю. Торопится. Хочет снять деньги и уйти. Я попытался его переубедить.
– Послушайте, Шеф. Возьмите, к примеру, того журналиста, которого вы вспомнили. Талантливый человек, блестяще владеющий своим ремеслом, с этим трудно не согласиться. Помните, как он
Шеф надолго задумался и, наконец, произнес:
– Я тебя понял, Бат. Я немало встречал в жизни таких людей. Один мой сослуживец по Афгану работал в политотделе, занимался там созданием комсомольской организации. Мы его немного жалели, парень вынужден был заниматься какой-то ерундой, в то время как мы были заняты, так нам казалось тогда, настоящим мужским делом - войной. Но ему очень нравилась его работа, при том, что быть при штабе более безопасно. Он постоянно общался с местными (такая у него была работа). Но когда мы попали в окружение, он, как ты говоришь, перевоплотился, стал говорить духам, что он мусульманин и не является их врагом. Покаялся... Я не стал бы называть его трусом, он показал себя достойным мужчиной в том бою, но, как он потом объяснил, ему не хотелось расставаться с жизнью из-за сомнительных коммунистических идеалов. Нас отбили буквально через пару часов, однако я не стал его закладывать. Понимаешь, он говорил абсолютно логично и, как бы ни было это противно, мне нечего было возразить. Никто из нас не понимал до конца, за что мы там воюем. Говорят, он из Афгана уехал богатым человеком, ходили слухи, что через своих "комсомольцев" сбывал неучтенное оружие, а его там было - море. Потом его видели в Карабахе, в Чечне, а сейчас, вернувшись на Родину, этот тип на "заслуженном" отдыхе, имеет кучу наград, персональную пенсию, роскошный дом с бронзовыми львами и фонтаном... А теперь, наверняка с удовольствием, как ветеран войны, вступил бы в почетные пионеры, если бы таковые имелись.
Шеф замолк, видимо, вспоминая ту историю.
– Но покаяния, Бат, у меня не получится. Поэтому я здесь, а не там.
Попытка переубеждения не удалась, да и не надеялся я на это. Но Чернышевский, точнее его роман, не давал покоя вопросом "Что делать?" (Чернышевский или Герцен? Я стал забывать школьную программу! Времена!). Меня не устраивала перспектива превращаться в заурядного уголовника, познакомиться с зоной и другой блатной атрибутикой. Я знал, что и Шефа не приводят в восторг такие "радужные мечты". Я чувствовал, что ему еще надо договорить, и моя выдержка была вознаграждена.
– Надо брать свое и уходить, Бат. Поэтому у Сиропа наступили горячие денечки. Но тебе Бат перевоплощаться не обязательно. Ты не успел, да и не смог бы, я бы этого не допустил, выпачкаться грязью. Ты чист, Бат. Не хочу, чтобы с тобой произошло то, о чем бы мы потом жалели. Пока не поздно - уходи в легальный бизнес. Ты многому научился, и у тебя должно получиться.
И еще он добавил странную фразу:
– И запомни, если тебя спросят обо мне, то скажи, что я сдержал слово. Не переспрашивай.
А следующие слова врезались в память на всю жизнь:
– - С сегодняшнего дня ты свободный человек, Батыр.
Он впервые назвал меня по имени. По законам жанра в этом месте я должен бы всплакнуть, обнять Шефа и со счастливым видом покинуть сцену. Конечно, я ждал похожих слов и мысленно готовил себя к этому дню (вообще-то, это Рима заставила меня заново переосмыслить свою жизнь). Но у нас нет трудового законодательства, и заявлений об уходе по собственному желанию не пишут. Есть два пути: либо бежать (в этом случае ты обречен бегать до последних дней, в холодном поту просыпаться от малейшего шороха, озираться по сторонам, постоянно менять места проживания и с ужасом ждать той минуты, когда тебя найдут), либо если клетка откроется сама (как теперь получилось у меня).