Управление войсками
Шрифт:
В прежние времена строевая подготовка в масштабе подразделений являлась средством выработки у солдата чувства повиновения. Британское наставление по боевой подготовке времен первой мировой войны проанализировало содержание команды «Смирно!», требующей абсолютного молчания и абсолютной неподвижности, напряженного внимания к подаваемым командам и мгновенной готовности к их выполнению.
Определенное значение имеют и те упражнения, которые преследуют цель добиться умения управлять своим телом. Они представляют собой первоначальную школу по овладению искусством самообладания, являются предпосылкой крепкой дисциплины. В этом заключается и этическая сторона спорта. Выполнение таких упражнений также приучает к повиновению. Наряду с осознанными действиями здесь совершаются под воздействием подаваемых команд и неосознанные, почти автоматические волевые акты. Во всех этих случаях речь
Духовное обоснование необходимости дисциплины создает предпосылку для привития чувства убежденности и необходимости повиновения, а также чувства долга, что является самой мощной движущей силой, ведущей к сознательному повиновению даже в тех случаях, когда внешнее принуждение оказывается бессильным. Пробуждение и развитие чувства долга составляет главнейшую цель духовного воспитания солдата как индивидуума. Мощной опорой чувства долга является чувство чести. В былые времена чувство солдатской чести стремились пробуждать [92] и развивать. Для этого солдатскому сословию отводили отличное от других слоев и профессий место в государстве. Ныне это может иметь место лишь чисто условно. Но этому нисколько не противоречит необходимость пробуждения в сознании солдата такого чувства принадлежности к солдатскому сословию, которое должно основываться на выполнении больших и важных задач. Если солдат сознает это, его чувства долга и чести получают значительное развитие.
Благодаря чувствам чести и долга, вытекающим из принадлежности к солдатскому сословию, у солдата развивается и такое качество, которое не поддается воспитанию, — личное мужество. Указанные качества позволяют ждать от солдата, что он, невзирая ни на какие отрицательно сказывающиеся воздействия боя, будет не только придерживаться приказов, но и делать все для точного выполнения содержащихся в них требований. Однако наше понятие о дисциплине было бы неполным, если бы мы не рассмотрели самостоятельные действия солдата на войне. Безусловно, выполнить одновременно два требования — подчинить себе волю солдата и обеспечить ему самостоятельные действия — одна из самых сложных задач воспитания. В определенных ситуациях, когда приказа нет, суррогатом для самостоятельных действий может быть и неосознанное, автоматическое повиновение. Однако в основном толчком для самостоятельных действий будет чувство долга и чести. Но самостоятельность следует и прививать. Она имеет значение не только из-за своей технической стороны, но приобретает особую значимость в моральном отношении, ибо у солдата, показывающего себя на высоте задач, повышается решимость и уверенность, а это является одной из важнейших предпосылок для волевых действий. Поэтому необходимо повсюду, где это возможно, предоставлять солдату свободу действий. Итак, дисциплиной является осознанно и неосознанно проявляющееся качество солдата, позволяющее ему выполнять требования приказа, а также предпринимать, если даже и нет приказа, самостоятельные действия в соответствии со сложившейся обстановкой.
Во всех войнах командиры использовали также вспомогательные средства для поднятия морального духа и укрепления дисциплины, причем нередко достигали цели. Но поднимать дух необходимо соразмерно, с учетом трезвой [93] оценки морального состояния тех лиц, которые подвергаются этому воздействию, ибо в противном случае возникает опасность обратного процесса, дающего противоположный эффект и наносящего большой вред. В первой мировой войне в ходе последних шести битв на Изонцо в наши руки попадали такие приказы итальянских командиров, которые перед каждым сражением, всегда заканчивавшимся поражением итальянской армии, содержали напоминание о «последнем, решающем усилии», о «последнем ударе по врагу». И это оказало вскоре свое контрвоздействие: солдаты перестали верить в возможность достижения победы.
Определенное влияние на прочность и действенность дисциплины могут оказывать и элементы, лежащие вне сферы вооруженных сил. Так, каждый солдат сделает для себя правильные выводы, если институт вооруженных сил как в мирное время, так и в ходе войны будет тесно связан с народом. Солдат не может быть и вне сферы идеологического воздействия, исходящего от общественного мнения. Эта форма идеологического воздействия может при ее наивысшем проявлении окрылить солдата, что сильно укрепляет дисциплину. И если даже это воздействие ослабевает, поскольку любое массовое явление преходяще, оно продолжает оказывать свое влияние на укрепление дисциплины. И только там, где по своей направленности оно становится противоположным, деморализующим, может оказать на дисциплину пагубное влияние. К солдатам, находящимся в состоянии воодушевления, можно предъявить повышенные требования, но и они никогда не должны выходить за пределы, граничащие с опасностью противоположного воздействия.
Правительство, сознающее свой долг, всегда будет оказывать влияние на формирование общественного мнения в духе задач, стоящих перед вооруженными силами. И в этом кроется особое значение государственной политики для дисциплины. Аналогичное влияние должно также исходить от партий и прессы, если они сознают свою ответственность перед обществом.
Отрицательное воздействие на дисциплину оказывают или могут оказывать некоторые события, происходящие в общественной жизни, различные группировки, существующие в государстве, и особенно зарубежная пропаганда. [94] Задача политического и высшего военного руководства и любого командира заключается в том, чтобы противостоять этому влиянию и лишить его действенности.
Дисциплина при определенных условиях является хрупким созданием. Для поддержания ее требуется постоянный, целеустремленный труд командира. Дисциплину необходимо постоянно блюсти.
9. Опасность радиопереговоров
Оценку первой мировой войне очень часто дают, исходя из соотношения материальных ресурсов участвовавших в войне государств. Если учитывать несоответствие сил противоборствующих сторон, то первая мировая война при превосходстве стран Антанты в людях, материальных ресурсах и финансах должна была бы окончиться благоприятно для этих стран намного раньше, чем это произошло по истечении более чем четырехлетнего военного периода.
Несмотря на героизм войск и значительный труд командования, война и в первые годы едва ли могла привести союзные с Германией страны к таким большим успехам, если бы они не обладали секретом, который раскрыли главным образом благодаря австро–венгерскому генеральному штабу, вооружившему их исключительно ценными и чрезвычайно важными сведениями о военном и международном положении стран Антанты. Только одно это позволило осуществить успешное проведение ряда операций, своевременно упрочить положение путем переброски войск с востока на запад, с северо–востока на юго–запад, предотвратить внезапные атаки, заранее узнать о вступлении в войну нового противника, раскрыть стремления к миру неустойчивых союзников, а также ознакомиться с внутренним механизмом дипломатии вражеских государств.
Средствами, с помощью которых добывалась информация, были служба радиоперехвата и хорошо поставленное дешифрование, с помощью которого благодаря неутомимому изобретательству всегда удавалось находить ключ к постоянно меняющемуся коду стран Антанты, и особенно [95] Италии и России, вследствие чего в руки противной стороны поступали важнейшие донесения военного и дипломатического характера.
Нельзя утверждать, что тем самым можно было очень легко преднамеренно ввести противника в заблуждение, ибо на это, вполне естественно, всегда обращали внимание, сравнивали перехваченные сообщения с фактами, а также проверяли по всей системе дешифрования, не предполагает ли противник, что его постоянно изменяемый код расшифровывается.
Правда, большинство государств запрещало передачу по радио важных сообщений, особенно военного характера, однако этот запрет постоянно нарушался, а дипломатическая служба Италии в конце концов стала регулярно, почти ежедневно, пользоваться радиосредствами для поддержания связи послов Италии со своей родиной.
Особенно это было характерно для посла Италии в Петербурге маркиза Шарлотти, который по телеграфу связь со своим начальником, министром иностранных дел бароном Сиднеем Соннино, мог поддерживать только окольным путем, на что уходило много времени, — через Швецию, Норвегию, Англию и Францию. Оба пользовались специально выделенными для них радиостанциями, пропуская через них весь поток информации, которая, хотя и была закодирована тайным дипломатическим шифром, постоянно перехватывалась австро–венгерскими станциями и легко расшифровывалась.