Ураган
Шрифт:
— Другой врач не сможет так следить за его состоянием, как я. Ведь никто не знает, из-за чего он… почему он… — Ксения сбилась и помолчала. — Почему он бывает не в форме, — решительно выговорила наконец.
Взгляд генерала снова по привычке упал на стол. Сквозь стекло были видны круглые колени Ксении. Генерал, нахмурившись, подавляя раздражение, стал расспрашивать о том, что именно так скверно влияет на состояние Андрея, на его здоровье, на готовность к полетам. И чем дальше слушал, тем больше хмурился. Становилось очевидным, что повлиять на изменение обстановки в доме Андрея он не в силах: не может же он завести с невесткой разговор, какой к лицу только женщине. При этом он даже забыл, что перед ним и сейчас женщина, сестра Веры. Ксения сразу стала для него только врачом. Этот врач говорил по-солдатски просто и ясно выкладывал такие подробности семейной жизни его сына, о которых он, отец, не посмел бы говорить. Черных, конечно, знал, что у Андрея с женой не все ладно, но вот, оказывается, это угроза для жизни сына!
— Совсем недавно полковник Черных без разрешения командования провел одно рискованное испытание: катапультировался с учебного ракетоплана на высоте около пятидесяти километров.
— Без разрешения командования? — обеспокоенно проговорил Черных. — На него мало похоже.
— Боюсь, что еще многое, что и совсем на него не похоже, он способен совершить при том состоянии нервной системы, какое сейчас… Одним словом, все это может кончиться трагически.
— Вероятно, жена может поговорить с Верой, и, конечно…
— Сестру я беру на себя, — резко перебила она. — А вы не ответили мне: останусь ли я в части?
Крепкая маленькая рука генерала сделала протестующее движение, на минуту застыла в воздухе и медленно, словно обессилев, опустилась на подлокотник кресла.
— Я не могу вмешиваться в дела командования…
— Это может стоить…
— Так доложите командованию!
— За спиной полковника Черных?
— Бывают обстоятельства, когда… — начал было генерал и недоговорил, а Ксения сказала:
— Именно это я и говорю: бывают обстоятельства…
Генерал встал, не скрывая желания закончить беседу.
— Хорошо, последнее, — сказала Ксения, глядя в сторону, — мы до сих пор не можем быть уверены, что при полетах на той высоте, какая является для Андрея Алексеевича повседневностью, космическая радиация не оказывает… вредного влияния…
Черных прошелся по кабинету и остановился над Ксенией.
— Чего вы хотите?
— Не выпускать его из-под своего наблюдения.
С этими словами она быстро встала и, не ожидая ответа, не прощаясь, пошла прочь.
Походив несколько минут, генерал снял трубку одного из телефонов и набрал номер командующего ВВС. Но прежде чем диск аппарата, вращаясь, дошел до места, Черных торопливо нажал рычаг, чтобы разъединиться.
2
Выйдя от генерала, Ксения остановила первое попавшееся такси и поехала к сестре.
Дверь отворила няня.
— Дома?
Старушка со вздохом махнула рукой.
— И вот так, почитай, каждый день.
— А Андрей Алексеевич?
— Был, огорчился, уехал. — Ксения уловила в голосе няни подозрительную дрожь — вот-вот заплачет. — На Калужскую.
— Послушай, нянь, — Ксения поглядела куда-то поверх ее головы. — Лялька тебе, конечно, ближе его…
— Лялька, Лялька!
— Но ты должна мне сказать: есть у нее что-нибудь такое?.. Одним словом, есть у нее кто-нибудь? — выговорила Ксения с решительностью, свидетельствовавшей о том, как это отвратительно ей самой.
Няня отвернулась.
— Ты что, доносчицу из меня сделать норовишь?
— А ты замечала за мной склонность к сплетням? — Ксения подошла к старушке и обняла ее за плечи.
Няня поднесла к глазам фартук.
— Крутятся, крутятся вокруг. И как не крутиться?! Много ли таких красоток? А уж ежели тебе охота знать: виноватее этих наша сестра. Фик-фок на один бок — приятельницы, чтоб им пусто! Небось у каждой… Вот они-то, не приведи бог, и сбивают… Неужто Андрюша долго этак жить будет?
Ксении не удалось закурить: зубы впивались в сигарету, прокусывали ее, табак лез в рот. Она отплевывалась, бросала сигарету, брала новую. Наконец, затянувшись, спросила:
— А как он, по-твоему, «этак» живет?
— Разве дело: я ведь все вижу.
От выдержки, с какой Ксения вела себя у генерала, не было и следа. Словно весь запас ее энергии израсходовался на свидание в кабинете.
— А Лялька нешто не баба? — понизив голос, шептала няня. — А когда Андрей дома бывает? В кои веки забежит и то днем. А на ночь остаться? По большим праздникам.
— Служба такая.
— Верочке не служба нужна, а муж.
Ксения с удивлением посмотрела на старушку.
— Да ты что, заодно со всей этой компанией: «раз живем»?
— Так не так, а все-таки, — проворчала няня. — Небось ты-то сама не так жила.. Твой-то Иван дома спал, а не бог весть где! Ревность, мать моя, она ревность и есть.
— Что за глупости ты говоришь?
— Вот те и глупости! А из-за этих-то глупостей вместо жизни раскардаш. Еще не такое наживем. Вот заведется какой-никакой, которому баба нужней самолета, тогда увидишь. А как баба с рельсов, так все.
— Вот и надо ее обратно на рельсы, — твердо проговорила Ксения. — Иначе… знаешь, чем это может кончиться? Как у нас с Иваном.
Выговорила и отвернулась.
— Уж там-то не твоя вина, — тихо проговорила старуха и несколько раз осыпала грудь мелкими крестиками. — На то испытатель.
— Боже мой! — Ксения схватилась за голову. — Если бы тебе объяснить, каким собранным должен быть такой человек! Одна семейная сцена, и может случиться все что хочешь.
— Жили вы ладно.
— Чересчур даже ладно… Чересчур! — в отчаянии воскликнула Ксения. — В этом все дело.
Няня оторвала руки Ксении, все крепче стискивавшие голову, и поцеловала ее.