Уральская пленница

Мальцева Ирина

Голодная, нагулявшаяся вволю, Геля добралась до знакомых ворот и улеглась в ожидании хозяина. Тот не удивился появлению собаки, снова прицепил цепь к ошейнику, молча поставил миску с едой, а рядом ведро воды. Больше Геля не делала попыток уйти со двора.

Новая женщина хозяина ей нравилась больше прежней. У той был неприятный визгливый голос, крашеные волосы и запах спиртного. Она частенько кидала в Гелю поленьями или, походя, пинала в бок. Собака оскаливалась, но не решалась зарычать или как-то по-другому проявить характер, помня, что можно схлопотать от хозяина

ботинком по ребрам.

Нынешняя женщина говорила тихо, занималась своими делами и каждый день выносила ей остатки еды, оставляя за углом дома. Конечно, этим Геля не наедалась, но такая забота была ей приятна.

И еще какое-то неведомое чувство притягивало собаку к женщине, будто она видела нечто общее между ними.

Когда Ольга поднялась и пошла к дому, Геля побрела за ней. Сегодня она останется, не пойдет на охоту. В последнее время у неё появилась странная слабость и желание больше спать. Так почему бы не побаловать себя!

Геля развалилась у порога, следя, как женщина развешивает под навесом выполосканное белье, как возвращает таз в баню и, замешкавшись у двери, глядит на закатное небо. Все верно, именно оттуда они прилетели, думает собака и закрывает глаза.

Еще два дня Семену понадобилось, чтобы привести снаряжение в боевую готовность. Вытащил и осмотрел рыболовную снасть, расчехлил ружья. Всего у него было три винтовки, одна поновей, а две видавшие виды. Каждую он разобрал, смазал все части, собрал и несколько раз спустил курок, с удовольствием слыша мягкий щелчок.

– Красава, – гладил он ложе винтовки. – Скоро на дело пойдем. Ох, и соскучился я по охоте! А ты умеешь стрелять?

– Нет, – ответила Ольга. – Раз была на охоте, но так, баловство одно.

– А хочешь, научу?

– Ну, не знаю.

– А что тут знать. Смотри.

Следующий час он объяснял, как прикладывать оружие к плечу, чтобы не было сильной отдачи, как совмещать мушку и цель, как плавно спускать курок.

– Давай сегодня после обеда постреляем, – предложил Семен. – Уверен, у тебя получится – руки сильные, и со зрением вроде нет проблем. Я прав?

– Зрение у меня отличное, – подтвердила женщина. – Только не думаю, что мне доставит удовольствие убивать животных.

– А что тут особенного? Наши предки за счет охоты выживали, да и как спорт охота тоже привлекает. Некоторые ходят в сезон на охоту не ради добычи, а чтобы в лесу побыть, пошататься на свежем воздухе, у костерка посидеть, байки потравить. Я, правда, не из таких. Меня батя с детства к ружью приучил, да меткость выработал. Я в городском тире десять из десяти выбиваю. А тут, в лесу, такой азарт накрывает, сказать не могу.

– Не жаль зверушек?

– Нет. Я хоть и браконьер, но меру знаю. Возьму столько, чтобы на год жизни хватило, а через год снова сюда на вертолете. Три-четыре месяца здесь потрудился, а остальное время живи, радуйся. В своей автомастерской я бы столько не заработал.

Так в разговорах и нехитрых делах пролетали дни. В первый раз Семен ушел на рыбалку и пропадал до вечера. Пришел довольный, с набитым мешком.

– Ну, хозяйка, готовь уху! – крикнул он

от порога. – Знатная уха из речной форели. Гляди, какая красавица, а?

Крупная рыбина в блестящей чешуе отливала серебром, брюшко чуть светлее, и серые полоски вдоль боков.

– Такой ни в одном месте больше не поймаешь, – похвастал Семен. – А вкусная до чего! Почисть.

Большим ножом Ольга почистила рыбину, порезала на куски. В печку подбросила дров, в большую сковороду щедро плеснула растительного масла. Когда масло зашипело, выложила куски рыбы и четвертинки луковиц. Она решила не заморачиваться, обваливая каждый кусок в муке. Только посолила крупной солью и добавила черного перца. Через минуту по дому поплыл аромат свежей рыбы.

– Это дело надо обмыть, – предложил Семен, вытирая руки затертой тряпкой, используемой в качестве полотенца. – Ты не думай, я во время охоты или рыбалки не пью. Это сегодня с почином, по соточке. Поддержишь?

– Только глоток.

– И то дело.

Ужин получился на славу. Семен рассказывал про рыбалку, про то, как надо солить рыбу впрок, как потом завялить её, чтобы в зиму быть с запасом.

– У меня здесь даже коптильня после бати осталась. Правда, небольшая, но зато продукт выдает отличный. Такой копченой рыбки ни в одном супермаркете даже в столице не найдешь. Там ведь как? Намажут химикатом рыбку, подержат в рассоле и готово. А у меня коптильня на ольховых стружках, а если туда еще яблоневых веточек добавить, то вообще сказочная рыбка будет. Я обещаю!

Форель со сковороды была обалденно вкусной, а пропитанный жиром лук просто таял во рту. Не хватало только свежего хлеба – магазинные сухари надоели.

– Семен, а как же мы без хлеба будем? Магазина здесь нет.

– И что? Муки два мешка, можно лепех напечь. Сумеешь?

– Никогда не пробовала.

– Вот вы столичные жители! Вас надо учить тому, что любая баба в деревне умеет.

– Я тоже могу то, чего твоя баба никогда не сделает. Каждому свое.

– Да не ерепенься, это я так сказал, – погасил искры её недовольства Семен. – Я тебе завтра покажу. Ничего сложного тут нет.

Улеглись спать, когда небосвод украсился яркими звездами. Из-за отрога показался узкий серп месяца. Новолунье, подумала Ольга. Какое нынче число? Так, вылетела она 29 августа, нелетную погоду пережидали, уже 30 число. Здесь уже вторую неделю, значит, где-то число 14-15 сентября.

Сколько еще дней и ночей ей придется здесь провести? Она сейчас чувствовала себя пойманным в ловушку зверем. И что ей остается? Смириться с положением пленницы или с риском для жизни рваться на свободу? Ничего дельного не приходило в голову. Все, чему её учили в школе, а потом в вузе, не было рассчитано на ситуацию, в которой она оказалась. Все её пятерки, золотая медаль и диплом с отличием здесь не пригодились. На смену знаниям должно прийти чутье, первобытные инстинкты, главным из которых является инстинкт самосохранения. Надо сберечь здоровье, в том числе психическое, не опуститься, не поступаться своими выработанными за жизнь принципами. Ох, и нелегко это будет.