Уравнение Гровса с тремя неизвестными

Жариков Владимир Михайлович

На фронтах Новый год был для солдат нашей армии важнейшим символом прежней мирной и счастливой жизни, к которой советские люди мечтали вернуться, когда война закончится долгожданной Победой над сильным и жестоким врагом. Для всех, кто встречал Новый Год в окопах и ждал возвращения солдат в тылу, это был всё тот же тёплый и добрый семейный праздник. Так же, как и в мирное время, советские люди посылали друг другу новогодние открытки с поздравлениями. Но война накладывала и на них свой отпечаток – главным пожеланием солдатам на фронте были скорейшая победа над врагом и их возвращение живыми и здоровыми к своим домашним очагам.

Новый год твёрдо держал традиции наравне с боевыми. В окопах, землянках и блиндажах

его отмечали, как могли. Несмотря на тяжелые условия жизни, люди в тылу старались достойно встретить этот праздник. Мужественно преодолевая разруху, недостаток продуктов питания, советский народ не поддавался пессимизму. Новогодние гулянья являлись счастливой отдушиной в череде напряжённых трудовых будней, напоминанием о счастливом мирном времени. Во многих семьях, даже в блокадном Ленинграде, старались достать и украсить елку, накрыть, пусть и скудный, но праздничный стол, встретить Новый год всей семьей. На фронте это был особый праздник. В боевых условиях, где солдаты сталкивались со смертью каждую минуту, даже такие простые вещи, как праздничный стол и елка, были чем-то совершенно невероятными, каким-то осколком прошлой мирной жизни.

Новый 1945-й год героический советский народ встречал с полной уверенностью, что до окончательного разгрома гитлеровского Третьего Рейха остаются считаные дни. Сводки Совинформбюро изобиловали нашими победами на фронтах, как новогодними подарками. В течение 28 декабря 1944 года на территории Венгрии северо-западнее Дьёндиш советские войска, сломив сопротивление фашистов, овладели городом и железнодорожной станцией Сечень. В Чехословакии, северо-восточнее города Шахы, наши войска, действуя в трудных условиях горно-лесистой местности, в результате упорных боёв очистили от противника район между реками Ипель и Грон, и вышли на восточный берег реки от города Левице до Дуная. В районе Будапешта советские войска продолжали бои по уничтожению окружённой в городе группировки противника и одновременно по уничтожению окружённых его частей в горно-лесистом районе в излучине Дуная севернее Будапешта. У города Секешфехервар наши войска очистили от противника стратегический район, заняли его и железнодорожную станцию Полгардь.

29 декабря 1944 года командующие войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов Малиновский и Толбухин предъявили командованию окруженной в Будапеште группировки противника ультиматум. Немецкое командование его отклонило. Парламентер 2-го Украинского фронта капитан Миклош Штейнмец был встречен огнем и убит. Парламентеру 3-го Украинского фронта капитану Остапенко немцы сообщили об отказе, а когда он возвращался, выстрелили в спину. После этого советские войска, продолжили бои по уничтожению окружённой в Будапеште группировки противника. 31 декабря 1944 года, войска 3-го Украинского фронта выполнили свою задачу по ее окружению и созданию внешнего фронта, который проходил по линии Несмей – западнее Замоя – озеро Балатон.

Впервые за годы войны советские пограничники встречали Новый год на восстановленной западной границе. Заставы теперь находились далеко в тылу наших войск, ведущих бои за сотни километров от рубежей СССР. У изрубленного осколками пограничного столба № 114 нёс вахту рядовой Вершаев. В памятное утро 22 нюня 1941 года он вместе со своими товарищами мужественно отражал натиск немцев, вероломно вторгшихся в СССР. Невдалеке от железнодорожного моста, пересекающего пограничную реку, в наряде бдели Казаков и Шевченко. За последнюю неделю каждый из них имел по нескольку задержаний нарушителей границы. На соседнем участке рубежей Родины дежурил старожил заставы лейтенант Шуркин. На ней же он служил еще до нападения гитлеровцев на СССР. Пройдя по дорогам войны, лейтенант Шуркин снова вернулся на свой участок границы, где бдительно стоял на боевом посту. На всех пограничных заставах встречали Новый год, в полночь командиры поздравили пограничников с Новым 1945-м победным годом.

31 декабря в Кремле Сталин собрал заседание Государственного комитета обороны, председателем которого он являлся. К тому времени Берия был назначен его заместителем вместо Молотова, а Ворошилов выеден из состава главного чрезвычайного органа управления СССР, обладавшего всей полнотой военной, политической и хозяйственной власти. Определенного графика заседаний ГКО не существовало, и они собирались по единоличному решению Сталина в любое время дня или ночи в его кабинете в Кремле или на ближней даче в Кунцево. На каждое заседание приглашался начальник Генерального штаба маршал Василевский, иногда Жуков, занимавший пост заместителя Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами СССР. Никто из присутствующих не догадывался, почему Сталин пригласил в этот день наркома госбезопасности Меркулова.

Когда Берия и члены комитета Молотов, Булганин, Каганович, Маленков, Вознесенский и Микоян расселись по своим местам, Сталин поздравил всех с Новым годом и пригласил на праздничный ужин в Кунцево. После чего заседание продолжило работу в обычном режиме, Василевский, приблизившись к карте военных действий, долго рассказывал о положении на фронтах. Сталин в это время курил свою трубку, набитую табаком папирос «Герцеговина Флор» и казалось, не слушал доклад начальника Генерального штаба. По выражению его лица было понятно, что Верховный Главнокомандующий чем-то озабочен, что не дает ему сосредоточиться на докладе.

Обычно у Верховного имелся ряд вопросов к Василевскому, но сегодня он молчал и только кивнул головой, разрешая ему сесть, после окончания доклада. Когда приглашенный нарком госбезопасности остался в кабинете вождя после окончания заседания, все члены комитета поняли – тревога Сталина не случайна. Особенно нервничал Берия, который вот так же, как сегодня Меркулов, часто оставался там для разговора тет-а-тет. Кроме начальника личной охраны генерала Власика мало кто знал, что с недавнего времени Сталин часто вызывал Меркулова по ночам на дачу в Кунцево. О чем так долго информировал Сталина нарком госбезопасности, в подчинении которого находилась внешняя разведка? А Меркулову в свою очередь было непонятно, почему иногда вместо него, Сталин приказывал приехать на дачу руководителю внешней разведки НКГБ Фитину? Это казалось недоверием и немного обижало Меркулова.

В последнее время Сталин не делился с кем-либо из ближайшего окружения полученной от Меркулова и Фитина информацией. Так он сохранял монополию на право формулировки окончательного решения по любому вопросу, рассматриваемому на заседаниях ГКО. Зная сведения разведки, можно легко ориентироваться в ситуации и делать единственно правильный вывод. Зачастую это вызывало восхищение его ближайшего окружения, но порой недоумение, а иногда даже воспринималось, как странность, граничащая со старческим маразмом. Сталин не пытался объяснять свои выводы и предлагаемые решение, он просто диктовал их Поскребышеву для записи в результирующую часть протокола.

В первые дни войны Молотов, Микоян, Каганович, Калинин, Ворошилов и Берия, открыто возмущались просчетами Сталина во внешней политике в отношении Германии. Они считали также, что и в 1942 году по его ошибке были сосредоточены главные резервы на отражение наступления фашистов на московском направлении. А Гитлер решил нанести главный удар на юге, что позволило его войскам прорвать оборону, там, где их не ждали и стремительным маршем продвинуться до самой Волги и Кавказа. По этой причине Сталин на некоторое время потерял инициативу главного стратега Ставки. Теперь, когда война вышла в завершающую фазу, он принимал решения единолично и считал необязательным информировать состав ГКО о сведениях, полученных из донесений внешней разведки.