Уравнение с четырьмя неизвестными
Шрифт:
Смерть отца подкосила мать. Квартиру пришлось продать за долги. Мать работала учительницей в школе, а по вечерам мыла подъезды. Для тонкой и чувствительной Марины такая жизнь была хуже смерти, но бросить дочь она не могла. Судьба сама освободила Марину — весной 1996 года у нее нашли лейкемию и… Новый 1997 год Лера встретила уже в детдоме.
Для хорошенькой домашней девочки Лерочки детдом стал страшной сказкой. Страх, боль, унижение, насилие — было все, о чем пишут в желтых газетках, но стыдливо молчат «благополучные» взрослые. За несколько месяцев Лера превратилась в забитого, вечно голодного зверька, покрытого синяками и шрамами. Потом…
— Потом меня заметила Лёха. Ее звали Алена, Лёха.
Алена выпустилась в 1999 году и исчезла. Лера прожила в детдоме еще год. Потом снова оказалась на свободе. В белый свет, как в копеечку, выпустило Леру родное государство. Без денег, без образования, без малейших перспектив. Всего имущества у Леры было — комната 12 метров в общежитии на Гарибальди. Как жить? Как хочешь!
Лера попробовала торговать собой. Но когда первый же клиент протянул к ней свои лапы, весь опыт ее детдомовской жизни воспротивился. Лера сломала мужику нос и сбежала.
Единственное, что Лера умела — рисовать. Она попробовала приторговывать своими рисунками на «аллее художников». Но местная «мафия» быстро дала ей понять, что даром тут никто не сидит, а отдавать им львиную долю скудных заработков не имело смысла — жить по-прежнему было не на что. Лера оказалась загнанной в угол.
— Тут меня снова спасла Алена. Или судьба, не знаю, кто там был первопричиной… Мы встретились случайно. Лёха выглядела прекрасно, ухоженная, и явно при деньгах. Она накормила меня обедом и выпытала все про мою жизнь. Пару дней спустя она приехала ко мне в общагу и предложила мне работу. Сначала я торговала по-мелочи, в клубах и на всяких молодежных тусовках. Потом вышла в бригадиры таких же мелких торговцев. Деньги теперь не были для меня проблемой. Я купила себе жилье, диплом и новую жизнь. Я стала Лерочкой-Сахарком.
— А Ли? Откуда взялась Ли? — спросила я.
— Ли? Ли родилась в детдоме, когда умерла Лера Захарченко... — грустно улыбнулась она, — А Ли и мотоцикл... Когда я только начинала торговать, то попала случайно со своим товаром в тусовку Энских байкеров. И мотоциклы меня приворожили, да… Я купила первый байк в долг, потом отдавала год. Но когда я купила байк, мне снова захотелось жить, Вероника. Я будто сбросила старую шкуру, будто родилась заново. Если бы не байк, я бы сделала большую карьеру в торговле наркотой. И закончила бы, как Лёха — с пулей в голове. А так… Так я просто шестеренка в этом механизме. И чем лучше идут дела у Лерочки-Сахарка, тем дальше я удаляюсь от всех этих стремных дел. Уверена, что смогу когда-нибудь бросить совсем.
Мы помолчали. Я была переполнена этим новым знанием, этой невероятной историей Лериной жизни. Я чувствовала, что заглянула благодаря ей на другую сторону реальности, туда, где у меня не было бы никаких шансов. Я поражалась тому, как сложно устроена изнанка мира. И мне было до слез жаль ее, ночную художницу Ли. И я восхищалась силой ее духа. И боялась за нее. Я так и сказала:
— Я боюсь за тебя, Ли.
— Главное, чтобы ты не боялась меня, — улыбнулась она и погладила мои пальцы, — А там… поглядим! Иди сюда, — Ли похлопала по своему колену, туго обтянутому черной джинсой. Я встала, чтобы нырнуть в ее объятия, но мне помешали — заиграл телефон. На экране высветилось: «Таир Агаларов». Я извинилась перед Ли и ушла на лоджию.
— Алло!
— Алло! Привет, ведьма! — промурлыкал Таир в трубке, — Ты там скучаешь без меня?
— Не особенно, — пожала я плечами.
— Почему? Я вот, например, скучаю ужасно, — перешел
Это было бы очень возбуждающе, но совершенно не попало в мое настроение. Я снова пожала плечами:
— Налей себе чаю и окуни в него пальцы!
Таир засмеялся:
— Я не признаю Нико-заменителей, сладкая. Мне нужен оригинал и желательно поскорей.
Он явно собирался приехать после работы. А у меня тут Ли. И вечером репетиция! Вот навязались оба на мою голову!
— У меня репетиция, так что придется тебе обождать денек, — соврала я.
— Я могу заехать за тобой, посидим где-нибудь, — не сдавался Таир.
— Таир, не сегодня! — раздраженно сказала я. Он погрустнел:
— Тебе не понравилось, да?
Черт, эти мужики только и могут думать, что о своих постельных данных! Ведет себя, как ребенок, у которого отобрали конфетку!
— Мне очень понравилось, Птичка, ты был великолепен, просто я, правда, занята вечером допоздна, прости!
— Ну, хорошо. Скажи мне тогда что-нибудь приятное, и я пошел работать.
— Я тоже скучаю, Таирка, тоже. До завтра! — я нажала отбой.
Ли сидела в кухне и даже не думала подслушивать. Я погладила ее по волосам, легко поцеловала в висок и сказала:
— Ли, мне пора на репетицию. Подвезешь меня?
— Конечно, собирайся, поедем, — улыбнулась она.
Я быстро оделась, засунула в рюкзак распечатки новой пьесы, и вместе с Ли спустилась вниз. Еще через двадцать минут я вошла через служебный вход ДК Связи.
***
«Мельница» — музыкальный театр. Мы чаще всего ставим мюзиклы, потому и актерский состав у нас весь поющий, кроме разве что девочек из кордебалета. «Мельница» — это, прежде всего, наш режиссер, Виталий Дробот, очень хороший режиссер, надо отдать ему должное. Виталику скоро сорок, он весь погружен в переосмысление своей жизни и сублимирует через творчество. Поэтому в репертуаре «Мельницы» в последние пару лет все больше романтические и трагические пьесы, герои которых мечутся и страдают, и преодолевают обстоятельства, и редко когда дело заканчивается хеппи-эндом. Я попала в труппу случайно, когда училась в институте — пришла за компанию с подружкой и не смогла уйти. Поначалу я подносила кофе и честно выстаивала часами в массовке. Потом случайно спела на какой-то мельничной пьянке одну хорошую песню. И Виталик обратил на меня внимание. Первая моя роль со словами была смешная — я играла жабу. Постановка была из жизни мелкой живности, главная героиня была мышка, и у этой мышки были нелады с законом. Смешно? Ну, может и смешно, но вышло очень пронзительно. И моя Жаба пела полтора куплета и прыгала по сцене и даже произносила три предложения. Я ужасно собой гордилась, да! Главное, Виталику понравилось. И хлопали моей лягушке-попрыгушке довольно активно, так что следующая роль уже была вполне приличной, хоть и второстепенной. В последние три года я считаюсь примой. Тем более что наша прежняя прима ушла в декрет. На сцене я живу десятками других жизней, страдаю и утешаюсь, люблю и ненавижу, борюсь и побеждаю. Рассказать об этом я не умею, умею только чувствовать и жить с каждой моей героиней, именно за это и любит меня Виталик, да и зритель, чего уж скромничать.
Я люблю играть, эта часть моей жизни всегда была для меня важна и ценна, так что я вошла в наш задрыпаный «храм искусств» с широкой улыбкой и предвкушением приятной работы.
Я протискивалась мимо горы хлама по темному коридору, когда из гримерки в сторону сцены вывалились участники сегодняшней репы. Соответственно, я получила десяток разнообразных приветствий и один грозный вопрос:
— Опаздываем? Хотим обратно в массовку?
Ну конечно, Виталик! Я быстро скинула рубашку и кроссовки, нацепила чешки и побежала догонять ребят.