Уравнение с четырьмя неизвестными
Шрифт:
Реверс:
— И что теперь? — спросила Марго.
— А что бы ты хотела? — ответила Ли вопросом на вопрос.
— Тебя. Всю тебя. А ты?
— И я.
— А Вероника?
— А что Вероника?
— Ты ей скажешь?
— Скажу. Только не представляю, как.
— Мне кажется, она даже не заметит. У нее кроме тебя хватает проблем. Такие славные парни. Таира жалко. И особенно жалко Каа, он заслуживает счастья, он и так настрадался.
— Почему мне сейчас наплевать на это? Зачем мы это обсуждаем? Поехали домой,
— Нет, поцелуй меня снова.
Ли поцеловала. Снова и снова.
*дебчик – деберц, карточная игра на четверых.
Глава 25.
Аверс:
— Там, где ему давно пора было оказаться. Я не уйду, не надейся, — сказал Влад и вцепился в меня, впился губами в губы, присосался, как пиявка, черт бы его побрал!
О, господи, он меня ревнует! И целует. Не орет, что я прошмандовка, не поворачивает все так, чтобы я ползала за ним и уговаривала. А целует. И это так… черт, это так приятно! Это так необычно. Он целуется, как я даже не знаю кто — я, даже на эмоциях от происходящего цирка, поддалась соблазну и ответила. И услышала, как тихо закрылась дверь за Таиром.
Черт, ну и заварили они кашу с гадом Каа! Что это было? Чего я рыпнулась там, в подъезде? Кой черт дернул меня их знакомить, звать на чай? На кой все это нужно? Чтобы они померялись-таки у кого длиннее? Я растерялась, о да! Я растерялась. Еще как. Хоть я и доказываю себе и Владу, что я никому ничем не обязана и ничего не обещала, но все-таки, наверное, не пошла бы с Птичкой в койку, даже если бы Каа не появился так внезапно. Почему не пошла бы? А черт его знает почему. С Ли, наверное, пошла бы, а с Птичкой — нет. Вот такой я загадочный зверек, чего уж тут.
А Влад все выписывал кренделя у меня во рту, и я таяла, таяла… Какого черта! После того, что он тут устроил с демонстрациями гениталий и всего остального, я не собираюсь его поощрять!
— Уходи, пожалуйста, — сказала я. Не совсем я, скорее ведьма из спектакля, которая снова вернулась в меня. Та самая ведьма, которая предлагала Каминскому перекинуться в деберц его любовью в наш самый первый с ним разговор. Та самая ведьма, которая завелась у меня в башке в последнее время и творила всякие непотребства, вроде «моих – твоих» и рыбы на ужин.
Каминский охренел. Да, не ожидал ты, друг любезный, что и тебя погонят? А вот так, нечего портить мне прекрасный, ни к чему не обязывающий вечер с Птичкой своим пылким чувством. Ага, чувством собственника.
— Ты… уверена? — он думает, я шучу? Я изогнула бровь. Брови мы умеем изгибать отменно – и он, и я.
— На сто процентов. Уходи.
— Но… почему?
— Потому, что я хочу побыть одна.
Он опустил плечи и пошел в комнаты. В мертвой тишине зашуршала одежда, звякнули пряжки на обуви и куртке, а потом глухой и какой-то бесцветный голос Каминского позвал:
— Проводи меня, Вера.
Я вышла в прихожую, сложила руки на груди и посмотрела в его глаза. Льдинки не блестели.
— Вера… Я не очень понимаю, в чем виноват, но ты все-таки извини меня, ладно? Я сейчас уйду, ты только скажи мне, это же не навсегда? Ты же не хочешь, чтобы я ушел навсегда, нет?
О боже, нет, конечно! Навсегда? Навсегда?!!
— Нет. Не хочу. Но и эти страсти на пустом месте я наблюдать тоже не хочу. Иди, остынь.
— Вера! Я мужик, я так устроен! Я люблю тебя и не хочу ни с кем делить! Тем более с этим орангутангом! Я ревную, да! Как не знаю кто, как Отелло блондинистое, да! Может, я где-то накосячил, но я люблю тебя, слышишь? И мне не нравится видеть, как тебя тискает этот бугай. И как он ведет себя в твоей квартире, как хозяин положения.
— Как ты, да?
— Я понял. Все, я ухожу. Иди сюда, — и снова сгреб меня и поцеловал. Во всяком случае, программу по поцелуям я сегодня выполнила на сто процентов.
Он ушел, а я все-таки налила чаю и поставила себе «Красотку». Нет ничего, что выбило бы у меня почву из-под ног после вчерашней эпопеи с пустой квартирой и песней, и всем, что я наболтала после песни, и того сказочного секс-марафона, который был у нас после этих слов. Я вспомнила, как ковыляла утром на работу и невольно улыбнулась. А потом еще и репа! И мы, нарепетировавшиеся во вторник до головной боли у соседей, выдали наши дуэты, как на генпрогоне – четко и красиво. Виталик даже нам похлопал, что с его стороны — невероятная щедрость. А потом Владу позвонили и он сорвался по каким-то делам. А я пошла с Птичкой в кабак. Ну, кто бы мог подумать, что, в общем, приятный день закончится таким цирком?
Короче, я насладилась Джулией Робертс и Ричардом Гиром, а потом пошла спать. И гори они все огнем, я исчерпалась! Нервы мои истрепались и требуют отдыха!
***
Пятница! Еще месяц назад она была у меня любимым днем. А сегодня я отнеслась к ней настороженно. Пятница — конец недели. Влад обязательно наложит свои загребущие лапы на мои выходные. И я не особенно в восторге от этого. Хотя, я немного лукавлю — мысль о целых выходных в постели с Каминским, таких же страстных и бесконечных, как были перед туром, таких же переполненных самым сладким кайфом… м-м-м… может, пусть приезжает?
Но у меня в эти выходные запланировано одно глобальное дело: посещение родителей. И я их посещу, даже если ради этого придется слезть с Каа и надеть трусы.
Думая об этом я приехала на контору и пошла на рабместо. Минут через тридцать явился второй идиот из вчерашнего цирка — Таир, мать его, Агаларов! Ух ты, здорово он вчера проводил время! Даже темные очки нацепил, хоть на улице нет не то что солнца, а даже кусочка чистого неба. Стоп, очки! Они подрались?
Я подорвалась с места и, наплевав на косые взгляды Коробочки и Мойдодыра, поволокла Агаларова в курилку.