Урод
Шрифт:
Не было сомнения — это не иллюзия, это он сам, бывший шэл Крэйн собственной персоной. Валяющийся в пыли. С черными от дурманящей травы губами. С уродливой маской вместо лица.
Это был он.
Внутри, ломая тяжелые и в то же время хрупкие оковы осознания собственной отвратительности, закопошился другой Крэйн. Цельный, выточенный из кипящего куска гнева, пропитанный отвращением к самому себе и ненавистью ко всему окружающему. Все это время он скрывался где-то в закоулках блуждающего в грезах разума, и явление его было столь неожиданным, что то существо, которое было Крэйном минуту назад, замерло, опаленное его
Хеннар Тильт, вероятно, заметил изменение, хотя вряд ли ему это подсказало лицо Крэйна — изборожденная глубокими извивающимися жгутами набухших багровых и бледных шрамов маска не могла передать эмоций. Он немного наклонил голову и прищурил глаза. И ненависть Крэйна, налетевшая с разлета на его холодную, овеянную ветрами неподвижность, рассыпалась ворохом слепящих искр.
Крэйн хрипло захохотал, сотрясаясь в конвульсиях, его уродливое лицо исказилось.
— Мне? Работу? Господин, вы либо слепы, либо глупее любого, живущего во Рве. Вы видите мое лицо?
Хеннар невозмутимо кивнул.
— Оно мне и надо. Я хочу купить его, а заодно — и тебя. Нет, это не сборище уродов, как у шэда Трис, это другое.
— Вам нужно... мое лицо? Кто вы?
— Хозяин калькада. — Он небрежно поклонился. — Странствующего.
Крэйн опять зашелся в смехе.
— Выставлять свою морду на посмешище? — с трудом выговорил он. — Ушедшие, вы немногим лучше шэда Асенеф. По крайней мере он собирался держать меня взаперти до смерти, а вы, верно, еще и предложите денег. В любом случае советую вам быстрее покинуть Ров, мне плевать и на вас, и на ваше предложение. Но за фасх и совет спасибо.
Владелец калькада не пошевелился.
— Значит, ты собираешься есть тайлеб до тех пор, пока гниль не польется у тебя из ушей?
— Это буду решать я, — оскалился Крэйн. — А за совет я уже поблагодарил.
— Ты умрешь здесь, Крэйн. И вряд ли твоя смерть будет лучше той, которая ожидала тебя в коллекции шэда. Я предлагаю тебе не просто горсть сер и возможность покинуть город. Нет, я предлагаю нечто большее. Снова стать хозяином своей судьбы, взять жизнь в свои руки. Чтобы быть не безвольным грязным осколком, который швыряет как личинку в бурном ручье, а человеком. Это очень много, если подумать.
— Вы слишком упорны для умного человека, каким я вас считал поначалу. Мне нет дела до вас. Уходите.
— Рано или поздно рука шэда дотянется до тебя, Крэйн. И в этот раз тебе не избежать обиталища уродов, а то и ывар-тэс. Асенеф очень зол, это знают все. И он не успокоится пока дружинники не возьмут тебя. Ему не сложно догадаться, где ты нашел убежище. Он не дурак. Он ждет своего часа Крэйн посмотрел снизу вверх на этого непонятного человека, который говорил с непривычным чужим выговором, словно пропевал слова. В нем было что-то сильное и несгибаемое, что-то такое, от чего отскакивало презрение в направленном на нем взгляде. Хеннар Тильт, кем бы он ни был, был достаточно непрост. И несомненно, смел и расчетлив.
— Лучше смешить почтенных гостей шэда, чем развлекать всякую чернь, кочуя из города в город.
— Ты слишком презираешь чернь для человека, который к ней относится, — заметил Хеннар.
Крэйн прикусил язык.
— Кроме того, калькад — это не выставка уродов. Твоя работа — не демонстрировать лицо толпе, это слишком просто.
— Что же тогда?
— Работать руками. В каждом городе или поселке калькад дает представление. Одна из его частей — бой на дубинках, это старое и прибыльное развлечение. Калькад выставляет бойца, зрители ставят на него своего. Все очень просто. Я заинтересовался тобой после того, как услышал о побеге из тор-склета. Город говорил об этом семь Эно без перерыва. И я подумал, что человек, способный почти без оружия одолеть пятерых дружинников, способен не только травить себя отваром тайлеба среди отбросов да хлестать тайро.
— Их было трое, — поправил Крэйн. — Двоих мне приписали.
— Это не играет роли.
Крэйн взглянул в глаза Хеннара, неподвижные и казавшиеся выцветшими под жарким светом Эно. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Ему доводилось знать шеерезов, погубивших десятки жизней, у которых взгляд был куда человечнее. От странного нанимателя веяло силой и опасностью.
Смотреть на него можно было только снизу вверх, даже если стать рядом с ним во весь рост. Крэйн внезапно почувствовал себя неуверенным и хилым ребенком.
— Но почему... кх-м... урод? — пробормотал он непослушными губами.
— Потому что это вызывает ненависть, — просто пояснил Хеннар. — Такого урода, как ты, каждый захочет приложить палкой. А это деньги.
— Большие?
— Зависит от сборов. Но сер двадцать за выступление ты получать будешь. Как я уже говорил, я берусь тебя вывезти из Триса, кроме того, еду будешь получать вместе со всеми, как и одежду. В твоем положении это далеко не худший вариант.
— В таком случае я подумаю.
— Нет. Ты должен дать ответ сейчас и уйти либо со мной, либо остаться здесь. У тебя нет времени на раздумье. Что ты решаешь?
Крэйн ответил не сразу. Некоторое время он смотрел в небо, потом перевел взгляд на собственную руку — худую, как обтянутая кожей ветка, серую, с выпирающими костями. Ему было холодно — несмотря на выпитый фасх, отравленный тайлеб снова проникал внутрь. Его мутило. Человек, назвавшийся Хеннаром Тильтом, молча стоял рядом, ожидая ответа.
— Да, — сказал наконец Крэйн. — Думаю, мне это подходит. Я с вами. Калькад так калькад.
— В таком случае тебе придется узнать два условия. — Хозяин балагана, казалось, ничуть не обрадовался своей удаче.
— Об условиях уговора не было... Я слушаю.
— Ты бросишь тайлеб.
— Это невозможно. — Крэйн поперхнулся, словно из его рта вылетели не слова, а хитиновые осколки. — Вы не понимаете, о чем говорите, господин Тильт.
— Я — понимаю. — Лицо Хеннара приблизилось, пустые провалы глаз зависли прямо перед ним, пугая светом холодной отрешенности. — Тебе придется бросить, если ты хочешь принять мои условия. Возможно, несколько Эно тебе будет очень худо, но ты все еще крепок, ты сможешь перебороть себя. Губы, конечно, останутся черными, тайлеб уже въелся, но ты не сгниешь заживо, как остальные нелюди...