Урод
Шрифт:
– Я рада встрече с вами, господа.
Ее взгляд скользнул вверх. Она больше не искала лиц, а легко осматривала стену, словно смотрела на всех присутствующих, чуть повернув голову набок.
По залу прошел тихий шепот. Ее обращение было не свойственно Эштару, но если бы девочка из долины обратилась к ним, как полагалось по кодексу Совета именуя мужчин древнеэштарским словом «Дэраб», что значит «имеющий власть», она признала бы их власть над собой, а сохраняя свою манеру говорить, Лилайна, сама того не зная, защищалась от невидимых тонкостей эштарского языка. К тому же ее узнали, одарив Антракса еще одной порцией заинтересованных взглядов.
Принц уже жалел, что затеял эту глупость с маской и невольно закрыл на миг рукой глаза, но тут же опомнившись, отбросил волосы и машинально вцепился пальцами в шею, чувствуя себя как никогда неуютно. Он даже не догадывался, как много в восприятии мира играла маска, за которой он прятался, а без нее стал чувствовать все куда острее.
Благо хотя бы Лилайна не заметила его короткого замешательства, после которого, взяв себя в руки, он снова стал смотреть куда-то сквозь нее, невольно замечая, что ее руки сохраняли изящество, даже цепляясь за маленький предмет. Сегодня она явно была увереннее, чем он сам.
– Мое имя Лилайна Даргос-Рен и я дочь Вильяма Рен-Ро, последняя из своего рода и в то же время обладательница неоспоримого права стать матерью нового рода королей Рейна.
Говоря это, она повернула плечи, вытянула шею и застыла на короткий миг с едва различимой улыбкой, отражающей гордость за свое происхождение. Она буквально чувствовала на коже руки принца, направляющие ее.
Антракс закрыл глаза, мысленно выругался и из последних сил взял себя в руки. Ему нельзя было думать о посторонних вещах и отмечать ее послушание. Сейчас главным была готовность вмешаться в любой момент, если хоть что-то пойдет не так.
Лилайна же, напротив, осмелела. Собственное имя действительно напомнило ей о том, что она имеет право решать и говорить сейчас перед этими суровыми мужчинами и если бы они не принимали это право, то не позволяли бы ей здесь появиться с самого начала, а значит, она смело могла сказать все то, что собиралась.
Выдержав короткую паузу, необходимую, на случай если кто-то решит с ней заговорить или высказаться, она продолжила:
– Я пришла просить у вас поддержки, чтобы вернуться домой и занять трон, принадлежащий мне по праву.
– Принцесса умерла, - внезапно сказал Генер Шад, сидевший слева и чуть позади принца Мэдина, согласно правилам их родства.
– Да, меня признали погибшей, - сообщила Лилайна. – Этот факт меня крайне огорчает, ибо является явным признаком измены. Если вы сомневаетесь в моем имени, то принц Мэдин, посещавший регента Огюста чуть больше года назад может подтвердить, что я действительно принцесса Рейна.
– Только он уже король, - усмехнувшись, сказал Мэдин, явно намекая на ее дядю.
– Я не признаю короля Огюста, - уверенно и не повышая тона, ответила ему Лилайна. – Я жива и здорова, а значит, его коронация всего лиши фикция, не имеющая под собой законных оснований.
- Но ты же несовершеннолетняя по всем законам, - пожимая плечами, сказал герцог Крайд.
Лилайна посмотрела на него, чуть повернувшись направо.
Антракс молчал, и Лилайна не спешила отвечать. Она помолчала, перекинула веер и сделала шаг, начиная описывать дугу, чтобы охватить весь совет своим взглядом.
– Вы правы, - признала она, – но ведь это не вечное состояние.
Лилайна сделала еще шаг и внезапно обернулась, резким, но очень нежным движением взмахнула веером, она перестала вспоминать, что именно они обсуждали с Антраксом накануне. У нее просто была цель, которую необходимо было достичь.
– Давайте откровенно, - предложила она. – Вам не по душе король Огюст еще больше чем регент Огюст. Я, - она невольно коснулась груди левой рукой, - увы, теперь поддерживаю ваш взгляд на вещи. Насколько я знаю, принц Мэдин недавно вновь встречался с незаконно коронованным Огюстом первым. Прошу, скажите мне, Ваше Высочество, выполнил ли мой дядя хоть что-то из своих обещаний?
Мэдин нахмурился. По залу прошел шепот, а Лилайна невольно улыбнулась.
– Видимо, нет, - сказала она. – Но вас ведь это не удивляет, так же как не удивляет меня.
Она перехватила веер и вновь взяла его двумя руками.
– Я понимаю, что вам безразлична судьба Рейна. Даже ваш предыдущий король - Дешар, великий завоеватель, расширивший территорию Эштара до нынешних границ - не стал нападать на Рейн.
Эеншард невольно нахмурился, услышав имя отца, но перебивать Лилайну не стал.
– И, увы, я понимаю, что произошло это не от мощи моей страны, а по причине совершенной бессмысленности и бесполезности данного завоевания. Если сейчас моя страна исчезнет и на ее месте не останется ничего кроме пепла, вы едва ли это заметите. Так уж сложилось, что веками Эштар и королевства долины делали вид, что мы можем не признавать присутствие друг друга. Нас разделила гора до такой степени, что вы именуете ее Ликаст, а мы Швон, словно живем не в разных странах, а в разных мирах. Прямая дорога между нашими королевствами - это откровенно страшный горный перевал, постоянно исчезающий под обвалами.
Она выдохнула, понимая, что начинает входить во вкус и не боится быть честной и эмоциональной в своих словах.
– Да, если Рейн исчезнет, для вас ничего не изменится, но быть может, сохранение Рейна может оказаться выгодным?
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил Эеншард.
Его голоса было достаточно, чтобы мгновенно затих возникший шепот.
Лилайна выдохнула, прикрыла глаза и тихо заговорила:
– Думаю, что для начала я должна извиниться за своего отца.
Взглянув на Эеншарда, который едва различимо хмурился. Не уважать этого человека она просто не могла, хоть и боялась его сурового взгляда, но сейчас остро почувствовала вину за своего покойного отца перед этим строгим, но мудрым человеком.