Уродина
Шрифт:
Я делаю глубокий вдох и собираюсь с мыслями, чтобы сказать им то, что должна.
— Всю свою жизнь я считала себя никчемной. Когда я оставила тебя, папа, то ушла жить с Трентом. Он оказался чудовищем. Я думала, что была сломлена до того, как встретила его. Думала, что он нужен мне, чтобы сделать меня цельной. Но, в итоге, он разрушил меня. Сломил мой дух и разорвал мою душу.
Я смотрю вверх на темнеющее небо и вижу, как быстро надвигаются облака. Небо сереет, и солнце прячется за горизонт.
— Но я не виню вас, мама и папа. Я хотела… хотела бы сказать, что это из-за вас я была затянута в насильственные отношения. Но не могу. Это не ваша вина. Мы все пострадали от того дня, и все пострадали по-разному. Ты потерял свою жизнь, Уэйд. Мама и папа потеряли свой разум, а я потеряла себя. Но сейчас пришло время мне двигаться дальше, потому что из нас четверых я единственная, кто все еще дышит и имеет шанс двигаться вперед. Я не совершу ту ошибку, которую допустили вы, мама и папа. Я не позволю этому поглотить меня, пока оно окончательно не заявит на меня свои права. И за это я благодарю вас. За ценный урок, который вы мне преподали.
— Лили, мы здесь уже несколько часов, нам нужно возвращаться, — говорит Макс, опускаясь на колени рядом со мной.
— Еще пару минут.
Он кивает и целует меня в губы.
— Я буду ждать у машины.
Я поворачиваюсь и снова смотрю на их простые надгробия и решаю, что сделаю то, что они никогда не могли. Я собираюсь почтить их смерть и отдать им дань уважения, как последний оставшийся в живых член семьи.
— Я хочу, чтобы вы знали, не важно, что вы делали со мной, я всегда вас любила.
Встав с земли, я отряхиваю рыхлую землю и травинки с колен.
— В следующий раз, когда вернусь, я позабочусь о том, чтобы у вас были достойные надгробия. Пока, мама, папа и Уэйд, — я шлю им воздушный поцелуй. — Жаль, что я не знала всех людей, которые погибли в тот день.
Повернувшись, я направляюсь к Максу, по моему лицу бегут слезы.
— Ты готова ехать домой? — спрашивает Макс, провожая меня обратно к машине.
— Да, но я хотела бы сделать им достойные надгробия, а не эти маленькие и ничтожные.
— Я могу договориться об этом для тебя. Как только они будут готовы, мы можем вернуться, если хочешь.
— Спасибо. Не уверена, что смогла бы справиться с этим без тебя.
— Смогла бы, потому что ты самый сильный человек, которого я знаю, — он открывает дверь и ждет, пока я сяду, затем обходит машину. Макс забирается внутрь и сидит молча, глядя на меня. Думаю, он проверяет, в порядке ли я. Спустя несколько минут он заводит двигатель, и мы уезжаем.
Несмотря на то, что ничего не делала с прошлой недели, я морально измотана и истощена. Всю пятичасовую поездку я проспала.
— Проснись, Снежинка, — нежно толкает меня Макс.
— Мммм, — бормочу я, не в состоянии открыть глаза и держать их открытыми. Неожиданно я чувствую невесомость, как будто меня несут. Я обвиваю руками шею Макса и утыкаюсь в нее носом. — Спасибо, — шепчу я, глубоко вдыхая и укутываясь в его чудесный запах.
— Шшшш, Снежинка. Я держу тебя, — он тихо вздыхает. — Я держу тебя.
Я знаю, что мы в квартире Макса, потому что чувствую огромную разницу в размерах между его кроватью и моей. Его матрас плотнее, а кровать самая большая, которую я когда-либо видела. Хотя я и борюсь с дремотой, со сном, но вдруг неожиданно просыпаюсь.
Странно, да, я знаю. Я где-то между бодрствованием и сном, это то место, в котором вы оказываетесь, когда закрываете глаза, а ваш разум начинает гонку. Но если вы держите глаза открытыми, то все, что вы хотите делать — это спать.
Макс снимает мою обувь и ставит ее рядом со своей.
— Ты хочешь принять душ? — спрашивает он.
— Я бы хотела принять ванну, — говорю я, проводя руками по голове.
— Пойду, приготовлю ее для тебя, — он идет в свою огромную ванную, и я слышу, как течет вода. Он возвращается, берет футболку и боксеры, а затем несет их в ванную. Я наблюдаю за тем, как он делает все это для меня.
Когда ванна готова, он приходит и садится на кровать рядом со мной, поглаживая мое лицо.
— Твоя ванна готова. Я приглушил свет и включил спокойную музыку для тебя. Еще я хочу, чтобы ты что-нибудь поела. Так что могу сделать тебе какие-нибудь тосты или заказать еду с доставкой?
Я смотрю на него и восхищаюсь им. То, как он на меня смотрит, нежность его прикосновений и характер защитника, его желание заботиться обо мне — все это подталкивает меня в зону любви. Он действительно идеален.
— Спасибо тебе, Макс. Я знаю, что уже говорила тебе это прежде, но спасибо. Ты действительно идеален.
Он наклоняется и целует меня.
— Ты — моя Снежинка, и я сделаю все, что угодно для тебя.
— Я понимаю, как много ты отдаешь мне себя.
— И я хочу дать тебе намного больше. Но сейчас я хочу, чтобы ты пошла и насладилась своей ванной, — он протягивает мне руку и помогает встать с кровати. — Я приготовлю тост, — добавляет он, хотя я так и не ответила ему. Но тост подходит замечательно, потому что это единственное, что я могу переварить.
Я вхожу в ванную комнату, раздеваюсь и погружаюсь в огромную ванну. Теплая вода окутывает меня и успокаивает. Почему томление в теплой воде с успокаивающей музыкой и приглушенным светом так хорошо ощущается? Я понятия не имею, но упиваюсь расслабленностью и комфортом этого момента.
Когда я выхожу, то чувствую себя намного более расслабленной и спокойной, как если бы каждая проблема была стерта, и у меня осталось теплое, воздушное чувство, которое можно определить как счастье. Я захожу на кухню, где Макс готовит тосты и горячий шоколад.