Уроки мудрости
Шрифт:
Кравчий спросил Цзыгуна:
– Как много у Учителя способностей, талантов! Он обладает высшей мудростью?
Цзыгун ответил:
– Воистину Небо позволило ему приобщиться к высшей мудрости. Еще он наделен многими талантами.
Учитель, услышав об этом, сказал:
– Знает ли меня кравчий? Я был незнатен в молодости, поэтому знал много простых профессий. А много ли умеет благородный муж? Совсем немного.
Лао
– Учитель говорил: «Я умел много, так как не был испытан на службе».
Учитель сказал:
– Есть ли у меня какие-либо знания? Их нет. Но когда селяне просят у меня совета, я, не имея никакого представления об их деле, выясняю только, где его начало и конец, и больше ничего не объясняю.
Учитель горестно изрек:
– Не прилетает благовещий феникс,
Не шлет река предначертаний, Свершается мой час последний!
Когда Учитель встречался с человеком в траурном либо церемониальном одеянии или со слепцом, то при виде их всегда вставал, а подходя к ним, непременно ускорял шаг.
Печально вздыхая, Янь Юань сказал:
– Смотрю – оно все выше, вникаю – все сокрытей, гляжу – передо мною, то вдруг уж позади. Учитель сразу все не раскрывает, умеет завлекать людей. Он всесторонне просвещает нас и сдерживает ритуалом. Мне это не отбросить, даже если пожелаю.
И вот когда все мои силы на исходе, оно как будто уже рядом. Я хочу следовать за ним, но не могу.
Учитель тяжело заболел, Цзылу послал к нему для несения службы своих учеников. Когда Учителю стало лучше, он сказал:
– Уже давно Цзылу совершает лицемерные поступки. Кого я обману, считая, что обрел подданных, когда на самом деле их у меня нет? Небо обману? Ужель мне лучше умереть в окружении подданных, чем на руках моих учеников? Пусть даже и не удостоюсь пышных похорон, но ведь меня не бросят после смерти на дороге!
Цзыгун спросил:
– Есть тут у нас изделие из прекрасной яшмы. Спрятать ли его в шкатулку и хранить или продать достойному ценителю?
Учитель ответил:
– Продать! Продать! Я жду ценителя.
Учитель хотел уйти жить к восточным варварам. Кто-то воскликнул:
– Как же Вы сможете там жить? Они ведь так грубы!
Учитель ответил:
– Какая грубость может быть там, где благородный муж?
Учитель сказал:
– Когда из Вэй я возвратился в Лу, музыка была исправлена. Все оды, гимны обрели свои места.
Учитель
– На стороне служить князю и сановникам, а дома – своему отцу и старшим братьям; не сметь пренебрегать заботой об умерших и пьяным от вина не быть – что есть во мне из этого?
Учитель, стоя на берегу реки, сказал:
– Все уходящее, как эти воды, не прекращает своего движения день и ночь.
Учитель сказал:
– Я не встречал еще того, кто любил бы добродетель так же сильно, как чувственные наслаждения.
Учитель сказал:
– К примеру, если, насыпая холм, я останавливаюсь, хотя мне надо еще высыпать последнюю плетушку, чтобы завершить работу, то эта остановка зависит от меня. Или, к примеру, если, ровняя землю, я высыпаю сначала лишь одну плетушку, то это будет продвижение вперед, которое зависит от меня.
Учитель говорил:
– Это не Хуэй ли был, кто никогда не отвлекался, когда я с ним беседовал?
Учитель сказал о Янь Юане:
– О нем моя кручина! Я видел, как вперед он продвигался, но никогда не видел, чтобы останавливался.
Учитель говорил:
– Бывает, появляются ростки, но не цветут; Бывает, что цветут, но не дают плодов.
Учитель сказал:
– Младших по возрасту надо уважать. Как знать, возможно, в будущем они будут не хуже нас? Но недостоин уважения тот, кто не обрел известности, дожив до сорока-пятидесяти лет.
Учитель сказал:
– Как можно не соглашаться со справедливым замечанием? Но при этом важно самому исправиться. Как можно не радоваться деликатно высказанному совету? Но при этом важно вникнуть в его суть. Я не могу помочь тем людям, которые лишь соглашаются, но себя не исправляют и радуются, не вникая в суть.
Учитель сказал:
– Главное – будь честен и правдив; с теми, кто тебе не равен, не дружи и не бойся исправлять свои ошибки.
Учитель сказал:
– Можно с полководцем разлучить солдат.
Но нельзя стремлений у простых людей отнять.
Учитель сказал:
– Это не Ю ли, кто не стыдится стоять рядом с одетыми в меха лисицы и енота, когда на нем накинут изношенный халат, подбитый сбившейся пенькой?