Уроки разбитых сердец
Шрифт:
«Чудесные новости. Иззи приехала. К четырем она уже будет в больнице». Брендан не умел изъясняться кратко.
Аннелизе подумала о милой Иззи, с виду такой сильной, а внутри нежной, как суфле. Она наверняка расплачется, увидев свою дорогую бабулю на больничной койке. Бет разрыдалась, когда услышала по телефону ужасную новость, но так и не появилась в больнице, отложив посещение до выходных.
«Конечно, спешить некуда, — заверила ее Аннелизе. Она как никто другой умела найти нужные слова, чтобы успокоить дочь. — С бабушкой все будет в порядке».
Еще одна ложь. Кто знает, что ждет теперь Лили? Но Аннелизе сознательно пустилась на эту уловку. Она старалась всеми силами оттянуть встречу с Бет, потому что тогда ей пришлось бы рассказать дочери о своем разрыве с Эдвардом, а ей не хватало мужества это сделать.
Дико, конечно, что она не рассказала Бет обо всем с самого начала. «Теперь дочь будет в бешенстве», — устало подумала про себя Аннелизе. Но ее преследовал дурацкий страх совершить нечто непоправимое, словно открыть Бет правду об отце — значило сжечь за собой мосты.
Аннелизе чувствовала, что у нее не хватит сил на обеих девочек — Иззи и Бет. Именно это она и хотела сказать Лили, когда появилась сестра.
— Я больше не нужна Бет, — прошептала она вполголоса самой себе, сидя за столиком в больничном кафетерии. — У нее есть Маркус, он ее обожает и заботится о ней. Никому-то я теперь не нужна. Меня ничто больше не привязывает к жизни. Впервые за все эти годы меня ничто здесь не держит.
Эта мысль казалась ужасной, но в то же время она несла освобождение.
Ей не за что цепляться в этом мире. Она может спрыгнуть с утеса или зайти далеко-далеко в море, пока волны не накроют ее с головой, и никто по большому счету не станет по ней горевать.
— Как же ты выдержала, Лили? — произнесла она вслух.
Пожалуй, Аннелизе знала ответ. Лили нашла утешение в Иззи. Она загнала боль внутрь, заставила себя забыть о горе ради внучки.
Что же до Аннелизе, то у нее не осталось теперь никого, кроме себя самой. А на себя ей было решительно наплевать.
Первой, кого увидела Иззи, шагнув в четырехместную больничную палату, была Аннелизе. Она сидела, задумавшись, с вязаньем на коленях у постели Лили, и при виде ее родного лица Иззи пришлось закусить губу, чтобы чуть не расплакаться и не загубить окончательно плоды своих усилий: по дороге в больницу она кое-как подправила остатки макияжа.
Потом она увидела бабушку, сухенькую и хрупкую, словно ребенок, ничуть не похожую на прежнюю энергичную, жизнерадостную Лили. Краска отлила от щек Иззи, и вся ее защитная броня мгновенно расплылась, как размокший картон.
— Аннелизе, — всхлипнула Иззи, бросаясь к постели бабушки. — О Господи, бабуля… моя бедная бабуля. — Она в ужасе руку Аннелизе, и та ласково похлопала рыдающую племянницу по плечу. — Бабуля… — шептала Иззи, склонившись над неподвижным тельцем Лили и гладя худые безжизненные руки старушки.
Аннелизе подумала, что лучше оставить бабушку с внучкой вдвоем и дать Иззи поплакать рядом с самым дорогим и близким ей человеком. Она отвернулась, чтобы не нарушать их уединения, но тут Иззи ее позвала:
— Аннелизе! Бабуля говорит!
— Что? — Аннелизе подскочила к кровати. — Она еще не вернулась в сознание, Иззи. Нам лучше позвать врача.
— Да, бабуля, — шептала Иззи, не слушая тетку. Она наклонилась к самому лицу бабушки, пытаясь разобрать ее шепот. Губы Лили двигались, а открытые глаза на бледном, морщинистом лице казались до странности яркими для человека, прожившего без малого девяносто лет на этой земле.
— Мы здесь, Лили, — тихо проговорила Аннелизе, — ты в больнице. У тебя был удар, милая, но теперь все будет хорошо.
Лили устремила взгляд в потолок, словно узнала кого-то, невидимого для остальных.
— Джейми. — Ее слабый голос напоминал тихий шелест бумаги. — Джейми, ты здесь?
Иззи и Аннелизе изумленно переглянулись. Джейми? Они не знали никакого Джейми.
— Джейми? — чуть слышно позвала Лили.
— Бабуля, это я, Иззи. — Она нежно погладила сморщенную бабушкину щеку, и глаза Лили медленно закрылись. Короткий проблеск сознания угас, лицо старой женщины снова сделалось неподвижным. — Я ничего не понимаю, — растерянно пробормотала Иззи. — Папа сказал, что бабушка лежит без сознания…
— Так и есть. Она все еще в коме, — подтвердила Аннелизе. — Твоя бабуля так и не пришла в себя. Она уловила твой голос, но говорила не с нами. Милая Лили видела кого-то другого…
— Джейми. — Иззи плюхнулась на стул рядом с кроватью. — Кто, черт возьми, такой этот Джейми?
Глава 9
Октябрь 1940 года
Лили Кеннеди выпрямила обтянутые чулками ноги, уперлась ступнями в основание кремовой плиты «Ага» в огромной кухне Ратнари-Хауса и принялась маленькими глотками потягивать горячий чай из тонкой фарфоровой чашки с цветочным узором. Было раннее утро, и в комнате царила тишина, Нарушаемая лишь громким тиканьем часов на стене да редкими криками забияки-петуха во дворе.
Прошагав в тяжелых уличных башмаках десять минут по аллее от Кузницы до большого дома, Лили с мамой успели замерзнуть, хотя и старались идти быстро. Морозный воздух пощипывал щеки. Темные деревья в тусклых лучах рассветного солнца отбрасывали длинные тени.
Лили не боялась темноты: девушка, выросшая в сельской местности, не станет шарахаться от каждого сгустка мрака. И все же, засидевшись допоздна у какой-нибудь подруги в Тамарине и возвращаясь ночью домой на велосипеде, Лили не раз испуганно замирала в седле и прислушивалась к ночным шорохам, ведь в округе ходило немало жутких историй о призраках и духах. Однако черное расплывчатое пятно у дороги чаще всего оказывалось заблудившейся коровой или безобидным кустом терна.