Уроки разбитых сердец
Шрифт:
— Разве это так важно? — спросила Аннелизе с легким оттенком раздражения. — Ты же слышал, что сказал врач: никто не знает, что творится у Лили в голове. Может, Джейми ее близкий друг, а может, это просто почтальон.
— Почтальона зовут Калум, — упрямо возразил Брендан.
— Значит, это не почтальон, — быстро вмешалась Иззи.
Отметив непривычную резкость Аннелизе, она ласково обняла тетю, давая понять, что справилась с собой. Аннелизе отодвинула стул и потянулась за чашкой.
— Бет приедет? — снова заговорила Иззи, стараясь сгладить возникшую неловкость, но тут же пожалела о своих словах, потому что в глазах тети мгновенно вспыхнула тревога.
— Нет, она пока не может приехать, а я не хочу ее волновать. — Аннелизе отвернулась, пряча глаза.
— Конечно, — ответила Иззи тем деланно-бодрым тоном, каким обычно разговаривала по телефону с клиентами, позвонившими, чтобы отказаться от какой-нибудь из ее моделей.
«Главное, не волновать Бет». Иззи выросла, повторяя про себя эту мантру. В своем семействе Иззи всегда считалась собранной и деловитой, она с детства знала, к чему стремиться. В противоположность ей хрупкая девочка Бет казалась странной, а иногда и диковатой, неприспособленной к жизни. И что в итоге? Бет замужем за Маркусом и счастлива в браке, а Иззи только что порвала с очередным любовником. Вдобавок женатым. Так кого же считать глупенькой и слабой?
Черт, мозги у нее совсем окостенели. В голове одни и те же мысли бродят по кругу, нужно скорее гнать их от себя. Сейчас надо думать о бабушке, а не о проклятом Джо Хансене.
Внезапно на Иззи навалилась неимоверная усталость. Возвращение домой не принесло ничего, кроме боли и одиночества. Господи, ну почему нельзя вернуть назад то время, когда бабуля еще не была больна, а папа не начал стареть, когда между Аннелизе и Эдвардом еще не случилось ничего ужасного, а Джо не успел произнести слова, навсегда разрушившие ее жизнь.
Иззи поспешно встала из-за стола.
— Извините, — пробормотала она. — Мне что-то нехорошо, думаю, сказывается разница во времени. Я, пожалуй, лучше лягу.
— Конечно. — Аннелизе поднялась и еще раз обняла племянницу. Иззи спрятала лицо у нее на плече и закрыла глаза, ей стоило огромных усилий удержаться от слез. — Я позвоню тебе позже, — неслышно шепнула ей на ухо тетя.
— Хорошо, — кивнула Иззи.
Когда Иззи открыла глаза, сквозь цветастые занавески пробивался свет. Ей приснился удивительный сон, и сразу же захотелось рассказать о нем Джо. Они вместе отдыхали где-то на юге, возможно, в Мексике, и нещадно палило солнце. Потом крошечный самолет вернул их домой, в чудесную, залитую светом комнату под самой крышей. Охваченная блаженным чувством легкости, Иззи перекатилась на другой бок и потянулась к Джо. Тут она проснулась окончательно. Джо не было рядом. Внезапно ей пришло в голову: они ведь никогда спали вместе, если не считать кратких обрывков сна после занятий любовью. Вернее, после секса.
Им никогда не жить вместе в наполненной солнцем нью-йоркской мансарде. Может, Джо вообще там не понравилось бы. Иззи толком не знала, какие дома или квартиры он предпочитает. Она ни разу не видела его жилья. Иззи лежала одна в своей девичьей постели в Тамарине, в комнатке, оклеенной светлыми обоями — она выбрала их сама в восемнадцать лет — и ветви яблони, качаясь под порывами ветра, негромко стучали в окно. Джо никогда не увидит этой комнаты и милых цей, напоминавших о прошлом. Он ничего не узнает о детстве Иззи и никогда не познакомится с бабулей.
«Иззи, ты безнадежная идиотка», — сказала она себе. Потом протерла глаза, прогоняя сон, отбросила одеяло и встала. И стоит оглядываться назад. Пришло время посмотреть вперед. Часы показывали начало двенадцатого. Иззи проспала пятнадцать часов, ей страшно хотелось есть и пить.
Все еще в футболке и пижамных штанах, она спустилась на первый этаж. Папы нигде не было видно, но в кофейнике Иззи обнаружила кофе, а рядом на столе лежала записка.
«Иззи, еда в холодильнике. Надеюсь, к тому времени, когда ты проснешься, кофе еще можно будет пить. Звони мне на мобильный, я собираюсь попозже заскочить в больницу. Позвони, если тебя нужно будет подвезти, в противном случае я вернусь в час».
Иззи выпила кофе, съела пару поджаренных кусочков ирландского хлеба, намазав их горьковатым апельсиновым конфитюром, потом приняла душ и проверила почту на своем «Блэкберри» [9] . Пришло послание от Карлы с пожеланием всего наилучшего, пара писем от коллег по работе и еще одно от Энди — соседа, жившего двумя этажами ниже. Он сожалел, что не смог дозвониться до Иззи, и спрашивал, не хочет ли она примкнуть к их небольшой компании и вместе отправиться в кино.
9
Популярная марка смартфона.
«Надо будет позвонить ему позже, сказать, что я в Ирландии», — отметила про себя Иззи. Следующее сообщение было от Стефана из «Супагерл». Речь шла о работе, и это послание Иззи смело переадресовала Карле. Джо не прислал ни строчки. Впрочем, он и раньше никогда не писал. «Слишком умен и осторожен, чтобы оставлять реальное свидетельство своей интрижки, — с горечью подумала Иззи. В конце концов, у него был адрес ее электронной почты, и если бы ему очень хотелось дать о себе знать, он написал бы. — Похожу, когда дело принимает крутой оборот, крутые парни находят себе других сексуальных партнерш. Поразительно, как ты только сумел так долго продержаться, Джо. Что ж, спасибо тебе и на том».
Перед уходом Иззи наскоро нацарапала и оставила на столе записку для отца: «Ушла в больницу, вероятно, увидимся там. На случай если не встретимся, буду дома вечером». Выйдя из дома, она зашагала к воротам.
Она успела забыть, какой крошечный городок Тамарин. Нью-Йорк — густонаселенный город, по сравнению, скажем, с Лос-Анджелесом, в том-то и прелесть жизни на Манхэттене: там всегда царит толчея. Тамарин же казался маленьким, будто игрушечным. Из одного конца города в другой можно было пройти пешком за полчаса, и за это время вам пришлось бы остановиться раз десять, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми.
Пересекая город, Иззи задумалась, как бы сложилась ее жизнь в Тамарине. Может, это и есть лучший выход: оставить Нью-Йорк, а заодно и всех роковых мужчин, встречавшихся на ее пути, и жить простой, естественной жизнью здесь, где ее истинный дом. И все же Нью-Йорк — лучшее место для тех, кто не стремится пристать к иному берегу. Нью-Йорк подходит каждому и любого готов принять в свои объятия.
Бабушка никогда не давила на Иззи, желая вернуть ее домой. Лили не тот человек, который станет расставлять другому ловушки, спекулируя чувством долга или вины. За годы жизни в Нью-Йорке Иззи не услышала от нее ни слова жалобы или упрека за редкие звонки или слишком короткие визиты. Лили не подступалась к внучке с вопросами, не хочет ли та вернуться домой.