Уровень Альфа
Шрифт:
То вдруг все изображения выстроились плоско, в один слой, стенкой. А перед стенкой появились еще несколько стенок с такими же изображениями. При этом ангелы переговаривались с такой скоростью и на таком сленге, что Дюшка при всем желании ничего не мог понять.
Впрочем, кое-что он все-таки уловил. Во-первых, он понял, что Ризу не собираются делать ничего плохого. Во-вторых, он просек, что Ризу дадут несколько попыток. И, в-третьих, он пришел к выводу, что основное, чего не хватает Ризу, – это способности сопереживать другим людям и чувствовать их. Причем вроде как ангелы рассчитывали, что Ризенгри начнет сочувствовать другим, потеряв свои мутантские способности. Но этого вроде как не произошло.
Дальше ангелы залопотали и заспорили с такой скоростью и непонятностью, что Клюшкин скис окончательно и понял, что Дима был прав, когда сказал, что обсуждать что-то с ангелами ему рано. Когда Дюшка уж совсем принял решение пойти спать, юноши вдруг сбавили темп, и Рои сказал:
– Нет, тут я с тобой не согласен.
– Тогда давай смотреть этот кусок подробнее! – поджал губы Дима.
– Давай подробнее! – согласился Рон.
– Детский сад! – прокомментировал Дима, выбирая один из кубов и сворачивая все остальные в шарик. – Детский сад, смотреть по одному изображению. Может быть, еще покадрово запустить?
– Может быть, покадрово.
В кубе появился идущий по улице Ризенгри – Венька Бесов. Дюшка прикинул – вроде как съемка позапрошлогодней давности. Ризи шел в школу, на улице было утро, и все куда-то спешили. Риз тоже спешил. Он завернул в ближайший подъезд, изменил внешность, став девушкой, надел легкую яркую куртку. Вышел из подъезда, зашел в магазин, где купил бутылку газировки, перетрогав чуть ли не все банки на полке с товаром. Положил банку в камеру хранения, тут же опять прошел в салон к тем же полкам, взял еще четыре упаковки сока, заплатил, достал из камеры газировку и вышел окончательно. Три упаковки сока он выбросил в мусор, а одну спрятал в портфель. Затем сел в битком набитый автобус, идущий в противоположную от школы сторону, вылез. Пробежался дворами, по пути заскочил в какую-то квартиру и только потом пошел в школу, сняв предварительно куртку и вернув себе прежний облик. Куртку Ризенгри свернул и сунул в портфель, к соку.
В обычном виде, даже замедленном, ничего особенного в действиях Риза не обнаруживалось. Логики никакой тоже не обнаруживалось. Так, бред какой-то. Но как только ангелы переключили ту же съемку в какой-то особый режим, Клюшкин увидел, как в автобусе Ризенгри спокойно стырил деньги у одной тетки, запустив руку в ее кошелек прямо сквозь сумку. При покупке газировки не случайно долго выбирал банку, а целенаправленно что-то впрыскивал в каждую упаковку, которую крутил в руках. А проникнув в чужую квартиру, вообще вел себя странно: заменил губную помаду на столике с зеркалом, открутил мимоходом дверную ручку и обвел кружочком дату на календаре у входа.
– Ничего себе! – заметил Дюшка.
Хоть он и дал Диме честное слово, что будет сидеть тихо, но тут не выдержал. Дюшка расстроился: он не подозревал о том, что его друг способен на такие… такие некрасивые вещи, как воровство. Однако вскоре выяснилось, что Ризенгри вовсе не грабитель-карманник, не хулиган и не шизофреник. Все эти странные действия он совершал с одной вполне определенной целью: свести с ума учительницу биологии. Чем Эмма Павловна не угодила Ризу и за что он ей мстил, так для Клюшкина и осталось тайной, но это было не важно. Важно было то, что мстил Риз хладнокровно, целенаправленно, очень изощренно и в полной уверенности в том, что он поступает абсолютно правильно! Риз забегал в квартиру учительницы почти ежедневно. Он менял мелкие предметы на похожие, но слегка другие. И несчастная Эмма каждое утро не могла понять, отчего ее помада опять другого цвета, а любимый цветок кажется то большим, то маленьким. Деньги в кошельке Эммы он также постоянно менял. То часть забирал, то здорово добавлял, то вместо оставшейся до получки крупной купюры клал тот же эквивалент мелкими денежками. Для всех этих махинаций Ризу и приходилось порой тырить кое-что у других мутантов, что он с успехом проделывал в автобусах, изредка – в магазинах и еще реже в школе. С газировкой и соками тоже все прояснилось. Почти сразу после того, как из магазина вышел Риз в виде девушки, туда вошла Эмма, подошла к тем же полкам и набрала себе любимых соков, запас которых у нее подошел к концу. Разумеется, расслабиться с соком Эмме не удалось: все до единой банки жутко горчили. Вечером этого же дня Эмма Павловна попыталась устроить в магазине скандал по поводу некачественного товара. Но в итоге сама попала в неловкую ситуацию: все банки были отличного качества, включая ту которую она предъявила как доказательство. Ничего ни капли не горчило. Риз успел вовремя, прямо в школе, заменить банку в сумке Эммы на нормальную. А три так и не купленные Эммой оставшиеся испорченные банки он купил и выбросил еще утром, чтобы они не достались другим покупателям.
– Уровень альфа! – сказал Дима, когда они все досмотрели.
– Что? – не понял Дюшка.
– Альфа, способность доводить задуманное до идеального уровня. Выжимать из ситуации максимум.
– Вот только можно довести до уровня альфа свое стихотворение или безупречно научиться играть гаммы, – вставил Рон. – А можно вот так… Идеально сводить с ума училку.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался Дима, поворачиваясь к Клюшкину и тут же переводя взгляд на Рона. – Что скажешь, Рон?
Рональд пока раздумывал, рассматривал что-то еще в одном кубе.
Дюшка тоже стал раздумывать. Он не мог однозначно оценить поступки Беса. С одной стороны, он понимал, что сводить с ума людей – это очень плохо, тем более что биологичке так и пришлось уходить из школы по состоянию здоровья. С другой стороны, Клюшкин был искренне восхищен тем, какой его друг решительный, смелый и умный. Это ж какие мозги надо иметь: все это придумать и в реале провернуть! «Наверное, этим нельзя восхищаться! – подумал Дюшка. – Особенно если я собираюсь хоть когда-нибудь стать ангелом…»
Ангелы тоже не могли однозначно оценить поступки Риза. Рон сказал:
– Смотри, Ризенгри как бы не делает абсолютно ничего плохого, хотя делает все это назло Эмме. Он просто поступает сообразно со своими принципами. Это же с его точки зрения не месть, а восстановление справедливости. Он уверен, что поступает правильно. Может быть, достаточно просто немного изменить его представления о справедливости – и все?
С такой скоростью обсуждение Дюшке было понятно. Он очень переживал за Риза, и ему было важно и интересно мнение Димы. Он даже в кресле теперь не утопал, а сидел на самом кончике, весь обратившись в слух.
– Не думаю, что этого достаточно, – ответил Дима. – Вот смотрите. Допустим, мы меняем его представления о справедливости. Что он будет делать? Он просто с таким же рвением и усердием примется осуществлять новую программу. Разве от этого в нем появятся чувства, эмоции или способности к состраданию?
– Конечно появятся! – вскочил с места Дюшка. – Дима, Рон, они появятся, точно! Вот сами смотрите. Сейчас Ризи делает все назло. Назло училке. Потому и чувств в нем хороших нет. Чего ж от зла хорошего? А если он будет делать во имя добра, то есть ради доброй, благородной цели, то и чувства у него появятся добрые!
– То есть вы с Роном считаете, что Ризу нужно дать еще один шанс, такой, где он сможет действовать во имя благородной цели, – подытожил Дима. – И тогда все будет в порядке, так?
– Так! – подтвердил Дюшка и посмотрел на Рона.
Рональд раздумывал, опять вглядывался в какой-то куб.
– Ну, предположим, что это так, – согласился Дима. – И какую ты можешь предложить ситуацию с благородной целью для своего друга, чтобы его представления о справедливости изменились?
Дюшка сник. Он даже и вопроса-то толком не понял. Как это – предложить ситуацию с целью, чтобы…?