Урожай ядовитых ягодок
Шрифт:
Я полистала квитанции.
– Геннадий, да? Менеджер?
– Он самый.
– Вы его хорошо знаете?
– Достаточно.
– Можете за него на анкету ответить?
– Зачем?
Я умоляюще сложила руки:
– Будьте добры, пожалуйста, я же говорила, получаю деньги сдельно, вот отправили сегодня вашу фирму опрашивать, и полный пролет. Кругом одни тетки, такие ехидные. Скорчатся все и цедят сквозь зубы: «Мы, милочка, пиво не употребляем, сей напиток не для людей нашего круга».
Анатолий засмеялся.
– Да уж, тут такие кадры есть, прямо английские королевы. И ведь ничего собой не
– Только одну анкету я и имею – вашу.
– Но почему не хотите сами с Генкой потолковать?
– Нет его, уехал куда-то. Что вам стоит, а? Получите еще одну кружку, а приятелю пиво бесплатное привезут.
– Ладно, – согласился Панкин, – валяйте. Только не на все вопросы отвечу.
А и не надо, мой ангел, главное, чтобы ты, дружочек, хорошо знал адрес Ковалева. Через несколько минут я, тихо ликуя, записала на квитанции: улица Зеленодольская, дом 6, квартира 17.
Часы показывали около шести, когда я вышла на улицу и полной грудью вдохнула свежий воздух. Даже начавшийся дождь не испортил великолепного настроения. Не скрою, очень хотелось прямо сейчас рвануть на эту Зеленодольскую, но я остановила себя усилием воли. Нет, не следует бросаться в авантюру сломя голову, да и Геннадий может уже быть дома. Лучше завтра днем, аккуратно, осторожно, поговорю с соседями, загляну в домоуправление, одним словом, произведу разведку боем, а сейчас поеду, пора наконец купить продукты.
Домой я прибежала вся мокрая, с языком на плече, грохнула у порога сумки и поразилась звенящей тишине.
– Эй, есть кто в квартире?
Томочка высунулась из спальни:
– Тише, Вилка, Никита спит.
– Где все?
– Света, Туся, Коля и Владимир Николаевич отправились в загс, подавать заявления.
– Они разобрались наконец, кто на ком женится?
Тамарочка захихикала.
– По-моему, нет, все ругались. Потом Владимир Николаевич сказал: «Ладно, поехали, это же еще не регистрация, захотим, успеем поменяться».
Я подхватила кошелки и поволокла их на кухню. Ну, Кочерга, не зря он до профессора дослужился. Только в данном случае Владимир Николаевич ошибся, загс не магазин, а невеста не жмущий ботинок, боюсь, ему не обменяют одну даму сердца на другую.
– Колбаска! – радостно воскликнула Томуська! – Сделаю-ка я себе бутербродик.
– Ты же ешь одну гречку!
– Доктор сказал, что так нельзя, – пояснила Тамара, беря батон «Докторской», – молоко от подобной диеты лучше не станет, хоть и хватает мне его на одно кормление, но все же.
Она откусила от сандвича и закатила глаза:
– Боже, как вкусно!
И тут раздался резкий, негодующий, воющий звук. Бедная Тамара только-только решила насладиться едой, как проснулся Никитка. Мне стало жаль измученную подругу.
– Кушай спокойно, я подойду.
– Куда? – удивилась Томуся.
– Разве не слышишь? Никитка кричит, вон как заходится…
Томочка положила хлеб на тарелку.
– Никита спит.
Вот бедняга, от усталости почти оглохла.
– Кричит, словно его режут.
– Это и правда режут, – вздохнула Тома, – у соседей внизу ремонт, и периодически включается какой-то агрегат типа циркулярной пилы, он и воет самым устрашающим образом, а Никиточка спит.
– Извини, – пробормотала я, – но так похоже.
Тамара рассмеялась.
– Хочешь
– Прости, пожалуйста, – лепетала я.
За все годы, проведенные вместе, мы с Томуськой не то что ни разу не поругались, даже не поспорили, и вот сейчас явно назревает скандал. Впрочем, я очень хорошо понимаю Томочку, какой матери понравится, если ангельский голосок ее ребенка путают с завыванием оглушительного электроприбора?
Внезапно Тамара засмеялась.
– Никогда тебе не рассказывала, отчего мой папа был вынужден раньше срока уехать из города Алеппо, где работал в генеральном консульстве СССР?
– Нет.
– Папа имел тогда звание атташе, – пустилась в воспоминания Томуся, – самый низший дипломатический ранг, грубо говоря, мальчик на побегушках при консуле. Принеси, подай…
Генконсул был относительно молод, что-то едва за сорок, а дяде Вите в то время только-только исполнилось двадцать пять, эта была его первая командировка за границу после окончания МГИМО. Дядя Витя уже тогда был женат на тете Ане, но Томуська еще не родилась, ее даже не было в проекте. Новорожденных детей Виктор никогда не видел, да и где бы ему было их встречать? Он рос у родителей один, без братьев и сестер.
Через полгода после того, как Виктор приехал в Сирию, жена генконсула отправилась в родильный дом. Это был первый долгожданный ребенок, поэтому, естественно, к его приезду домой все консульство стояло на ушах. Надо сказать, что жизнь в колонии совслужащих за рубежом дело непростое. Посол или генконсул, в зависимости от того, где вы работаете, в посольстве или генеральном консульстве, являлся для всех советских людей богом, даже больше бога. Он ведь мог в любой момент отправить человека из загнивающего капиталистического общества, из места товарного изобилия, в СССР, в страну победившего социализма с полным отсутствием всего: еды, одежды, книг и бытовой техники. Неугодившему чиновнику пришлось бы расстаться с мечтой о собственной квартире, машине и даче, вот поэтому служащие изо всех сил готовились к приезду новорожденной девочки. Мылись окна, стены, составлялись букеты, писались поздравительные вирши и закупались подарки.
Поскольку Виктор свободно владел арабским, честь забирать женушку начальника из клиники досталась ему. Генконсула и Витю завели в небольшую комнату, появились арабы: врач и медсестра, несущая сверток. Пока доктор рассказывал, как ухаживать за младенцем, черноглазая, улыбчивая арабка ловко развернула девочку и бойко залопотала по-своему. Но Виктор не сумел продолжить работу переводчика, потому что при взгляде на нечто, попискивающее в кружевных пеленках, парень начисто забыл не только арабский, но и русский язык. Бедный младенец напоминал действующее лицо из недавно увиденного фильма ужасов. Большая, красно-желтая, совершенно лысая голова, лица просто нет. Между припухших век виднелись две узкие щелочки. На секунду в голове Виктора мелькнуло идиотское предположение. Может, уважаемая Анжелика Семеновна согрешила с кем-то из китайского консульства, расположенного через дорогу от советского? Ну откуда у вполне симпатичных родителей с обычным разрезом глаз получилось этакое? Но потом Витя прогнал дурацкую мысль и попытался оторвать присохший к небу язык.