Урусут
Шрифт:
– Есть. Разрешите выполнять?
– Разрешаю.
Кердыев, какое-то время назад ссутулившийся, с опущенными плечами, вскочил с выпяченной грудью, ловко развернулся на каблуках и ринулся на выход.
Рашин наклонился к микрофону и задал вопрос:
– Лейтенант Рядко на смене?
– Секунду!
Зашуршали бумаги.
– Так точно!
– Ко мне. Мигом.
Олега рвало. Сердобольный Уткин раздобыл ржавый тазик с отломанной ручкой, но в него еще надо попасть. Чувствовал
Звякнул засов, заскрипела дверь. Вошел Гриша, как всегда, подтянутый, молодцеватый. Вот единственное лицо, которое приятно здесь видеть. «Если все же удастся перебраться обратно, – подумал Белый Лоб, – найду этого человека обязательно – хорошо у него дела в 2012-м будут, плохо ли – все равно подарю тыщ пятьсот».
– Привет, Гриш! – сказал он, вытирая лицо одеялом – что уж тут стесняться. – Извини, плохо выгляжу.
– Ничего. Привет, Олег.
Белолобову то ли почудилось, то ли на самом деле гэбист чуть подрагивал и выглядел бледнее обычного – ну да ладно.
– Если меня на допрос, предупреди своих сразу – могу им костюмчики заблевать.
– Нет, не на допрос. Тебя в больницу отправляют.
– А с чего это доброта такая? – искренне удивился арестант.
– Не знаю, – скривился Рядко, – наверное, не хотят, чтобы ты помер здесь.
– А с чего это вдруг я должен помирать? – спросил Олег и тут же легонько постучал себя по губам ладонью. – Правильно, правильно, чего это я. Лечиться. Срочно лечиться.
Сполз с кровати, начал торопливо одеваться.
– А куда меня? В какой-либо тюремный изолятор?
– Нет, – после довольно-таки длительной паузы сказал Григорий, – в «Склиф».
– Да ну? – окаменел Белолобов. – Это «с концами», что ли, отпускают?
– Не знаю! – почему-то зло бросил чекист. – Может, в отдельную палату с охраной, может, в общую. Мое дело тебя в «скорую» посадить, больше ничего не известно.
– Так идем, – Олег улыбнулся во весь рот. «Склиф»! Уговорить, уболтать кого-нибудь, и позвонить деду! Фиг с ним: приговор, отсрочка, колония – справимся! Ого-го-го!
Быстро топали по коридору, на лестнице Гриша первым шагнул вниз.
– Ты куда? – ужаснулся Белый Лоб.
– Туда… – на лице Рядко появилась испарина.
– Там «пыточная»!
– Какая, е-мое, «пыточная»?
– Меня там вчера какой-то химией бронебойной накачали – чуть не сдох! – заорал Белолобов.
– Да там комнат сорок! – в свою очередь, закричал здоровяк. – И выход во двор, где уже должна ждать машина! Или ты хочешь, чтобы тебя – через парадный подъезд на площадь, с оркестром?
– Ну да, – согласился Олег. – Не надо с оркестром. Пошли.
Спустились по лестнице и зашагали по коридору – совсем в другую сторону от того ответвления, где находилась «операционная». Белый Лоб вздохнул с облегчением.
– Гриш, – спросил он. – Скажи, как твоя фамилия?
– Зачем тебе?
– В будущем отблагодарю тебя по-честному. Ты единственный нормальный человек в этой камарилье.
Лейтенант задержал шаг, вынул из наплечной кобуры заранее снятый с предохранителя пистолет Макарова и выстрелил арестанту в затылок.
– Рядко, – произнес он. – Моя фамилия – Рядко.
Пуля вышла у Белолобова через правый глаз, сплющилась о стену и упала на пол. Левая нога подломилась, и тело, странно дернувшись еще в воздухе, завалилось на бок. Вокруг головы быстро образовалась лужа крови. Здоровяк вывел флажок предохранителя из положения «огонь» и вложил оружие обратно в кобуру. Развернувшись, пошел вдоль коридора до ближайшего телефона. Набрал номер и сказал в трубку:
– Приказание выполнено. Объект напротив комнаты номер восемнадцать. Присылайте зачистку.
Григорий ненавидел подвал. Он, конечно, считал себя неверующим, но мог согласиться, что аура этого места премерзкая. Может, тут и не летают привидения замученных людей и не взывают к отмщению загубленные души, но то, что находиться здесь противно – это точно. Поэтому он не стал дожидаться спецкоманды по утилизации трупов из двух отмороженных старожилов, а поднялся на этаж вверх, вынул сигарету и закурил в лестничном пролете.
Появились мужики в комбинезонах.
– Привет, – буркнул старший. – Где, говоришь, труп?
– Напротив восемнадцатой.
– Ага. Бывай.
– Пока.
Лейтенант с легкостью вбежал по лестнице на нужный этаж, зашел к себе, снял и бросил на спинку стула пиджак, сунул в стакан с водой маленький электрокипятильник – хотя что чай? Руки подрагивали, он бы с удовольствием выпил чего покрепче. Заверещал телефон. Он с готовностью снял трубку.
– Лейтенант Рядко, – представился, как обычно.
– Ря-я-я-ядко-о-о! – орал полковник. – Ко мне, живо!
Григорий с удивлением положил трубку обратно, надел пиджак и помчался к начальнику. В дверь даже не постучался – его очень сильно ждали.
– Иди, иди! – зашипел на него секретарь, размахивая руками.
В кабинете, как зверь, готовый к прыжку, стоял Кердыев, а Рашин наматывал круги вокруг стола. Увидев вошедшего, Леонид Алексеевич едва ли не с кулаками набросился на подчиненного.
– Где Белолобов!? – закричал полковник. – Где, сука, этот гаденыш? Куда ты его, гондон, отпустил?
– Белолобов ликвидирован, – опешил громила и сделал шаг назад. – Как приказано…
– Где, сука, он ликвидирован?!
– Там, где положено – напротив комнаты номер восемнадцать.