Урусут
Шрифт:
Леса стали более частыми и густыми, рати вязли в болотах. Началось лето, и реки пересекали вплавь, когда не имелось брода. Наводить гати и строить плоты времени не хватало. Снова началась жизнь впроголодь. Женщин не видели уже целую вечность. Грабить было нечего. Забрались черт знает куда, и людям казалось, что домой они больше не возвратятся. Сколько фарсахов уже пройдено и сколько пройти еще предстояло?
Наконец Тимур шагнул на земли, где во время летнего солнцестояния заря зарождается до того, как рассеиваются сумерки, и день длится бесконечно. Читать молитвы возможности не имелось. Муллы собственным решением отменили вечерний намаз. Поскольку появились
Они показали, что хан хорошо осведомлен о войске чагатайцев, так как два нукера эмира Идигу, ранее ушедшего от Тохтамыша к Тимуру, бежали обратно и сообщили о нем все, что сами знали. Гургену стало теперь ясно, где враг и что нужно делать. Он прекрасно понимал, что ему немедля необходимо взять инициативу в свои руки.
Властелин Счастья решил, что нужно двигаться в сторону реки Яик. Через нее имелось три брода, однако эмир из осторожности счел более разумным перейти ее в верховьях. Войско шло быстрым маршем и через шесть дней достигло реки Самары. Выслали разведку во главе с испытанным эмиром шейхом Давудом. Она добыла полезные сведения.
Ввиду близости Тохтамыша особо напряженная работа выпала на долю авангарда, караулов и разведки – хабаргири. Одно за другим приходили известия об отрядах противника. Однажды разведка, поднявшись на гору, обнаружила тридцать вражеских кошунов, одетых в латы, засевших в засаду в ущелье. Ику-Тимур с десятком воинов отстреливался; когда под ним убили коня – пересел на другого, потеряв его, дрался саблей, пока его не убили. Тимур-Джелаль, сын Хамида, в это время удерживал переправу, отбиваясь от трех кошунов врага. Он бил в барабан, подвешенный на шею коню, и засыпал противника стрелами. Гурген и эмир Сейф-ад-Дин тем часом успели переправиться через реку, но боя опять не произошло. Татары уходили и уходили в беспредельную степь.
Все яснее обнаруживалась тактика ордынского хана – он явно стремился измотать войска противника, исходя из правильного положения, что чем дальше уйдет эмир от своих баз и чем меньше у него останется продовольствия, тем меньше сил будет у его воинов. Щиту Ислама нужно было как можно скорее остановить Тохтамыша и заставить его принять бой. Для этой цели он и приказал мирзе Умар-Шейху выступить с отрядом в двадцать тысяч человек – найти Тохтамыша и, втянув в сражение, остановить его войско. Сын выполнил поручение Тимура, заставив авангард хана Орды вступить в бой. Известие об этом весьма обрадовало среднеазиатского эмира.
В окрестностях реки Кондурча разбили укрепленный лагерь, вырыли окопы, поставили туры и чапары. Когда подошли все войска и их проверили с точки зрения походной и боевой готовности, гурген отдал приказ выстроить боевой порядок и двинуться на врага. Он сам лично стал приводить в боевой порядок свою армию, разделив ее, как обычно, на семь кулов.
Две огромные рати, наконец, расположились друг перед другом.
V
На виду вражеских толп Покоритель Мира спокойно обедал в своей ставке под зонтом на ковре на возвышении, позволявшем довольно хорошо обозревать окрестности предполагаемого сражения. Наблюдая, как всадники противника, куражась перед строем, бросают и ловят копья на скаку, он лишь улыбался. Как вам пригодится это умение в бою? Жонглеры на ходулях во время народных праздников кидают вверх острые кинжалы и выдыхают огонь – идите к ним в компанию, кызыки!
В центре стоял кул Тимура, но под непосредственным начальством мирзы Сулейманшаха. За ним находился второй кул эмира, командование над которым держал в своих руках мирза Мухаммед Султан, наконец, рядом с этим кулом гурген поставил несколько кошунов, находящихся в его личном распоряжении – они являлись резервом и находились сзади главного центрального корпуса.
На правом крыле готовился к бою кул под командой мирзы Миран-Шаха, в качестве канбула – флангового охранения – кул хаджи Сейф-ад-Дина. На левом крыле помещался кул под начальством мирзы Умар-Шейха, канбулом у него являлся кул Бердибека, однако с задачей быть охраной не только левого крыла, но и центра.
Вышел главный астролог и по обычаю бросил в сторону врага горсть песку, предсказывая победу.
Постепенно по рядам растекся воинский клич «Дар И Гар!» – «Получи и умри!». Со стороны Тохтамыша раздался режущий уши боевой клич «сурен».
«Аллах не возлагает на человека сверх его возможностей, – читал Тимур про себя молитву. – Ему достанется то, что он приобрел, и против него будет то, что он приобрел. Господь наш! Не наказывай нас, если мы позабыли или ошиблись. Господь наш! Не возлагай на нас бремя, которое Ты возложил на наших предшественников. Господь наш! Не обременяй нас тем, что нам не под силу. Будь снисходителен к нам! Прости нас и помилуй! Ты – наш Покровитель. Помоги же нам одержать верх над неверующими людьми». Гурген сделал легкое движение рукой, и невероятная масса людей и животных пришла в движение…
Первый удар приняла на себя пехота. Обученные стойкие воины успевали, защищаясь турами и щитами-чапарами – выше человеческого роста – пускать стрелы, рубить ноги коням и метать дротики. Лошади с разбега натыкались на укрепление, и на его черте начала расти груда из животных и людей. Скакуны рвали бока, ломали ноги, пробивали груди, вспарывали животы. Они падали косматыми кучами, а всадники вылетали из седел под секиры, айбаты, копья и буздыганы пехоты. Страшная гора ног, грив, человеческих голов, сломанных рук шевелилась, изрыгая кровь и издавая вопли и ржание.
Мимо головного канбула направо двинулась вражеская конница, желая зайти Тимуру в тыл и встать на берегу реки. Эмир тут же послал ей навстречу мирзу Джеханшах-баатура. Рати столкнулись, началась рубка, молчаливая, беспощадная, смертная, уже без воинственных кличей, подавляющих волю врага. Какое уж тут подавление – вот он, рядом, щерит оскал, норовит разрубить топором панцирь, проткнуть копьем легкий плетеный щит, ударить булавой в спину меж лопаток, достать горло клинком всю ночь оттачиваемой сабли, забрать столь дорогую тебе жизнь.
Трупы валились наземь сначала десятками, потом сотнями. Стрелы, ливнем выпускаемые с двух сторон, сталкивались в воздухе и на излете уже не причиняли вреда. Эмир Сейф-ад-Дин, которому по возрасту давно было положено отдыхать в прохладе личного дворца, услаждая слух пением наложниц, обнажил оружие и повел своих людей в атаку. Кулунчак-баатур сдвинул степняков чуть назад, очень хорошо влился в сечу Миран-Шах. Вражеские кошуны начали разделяться на части. Тимур незаметно для себя нетерпеливо бил по набалдашнику своей сабли.