Усадьба леди Анны
Шрифт:
– - Как здесь красиво…
– - Да, дочь моя, – падре улыбнулся и добавил: -- Я рад, герцогиня, что вы из тех людей, которые умеют видеть красоту мира. Их мало, и каждая такая встреча драгоценна.
– - Жаль, что понимание красоты не всегда сопряжено с душевным покоем – ответ Анны был чуть странен, но кюре прекрасно понял ее и, вздохнув, продекламировал:
А видел ли ты землю в час, когда Усталый день проигрывает битву И сумерки, как талая вода, И всюду звук, похожий на молитву? Внимал ли ты земле хотя бы раз, И чувствовал неназванно-подкожно, Как горестно ей плачется о нас. О вере в нас, святой и
Анна остановилась и прикрыла глаза, наслаждаясь редким мгновением родства душ с другим человеком.
_________________________________ Все стихи в тексте Чернышова Леонида
Глава 24
Жизнь постепенно входила в колею. Раз в неделю, обычно в воскресенье, герцогиня со свитой посещала храм. Иногда не сразу возвращалась домой, а некоторое время проводила на небольшом местном рыночке, покупая безделушки и зимние фрукты. Её фрейлина, достойная мадам Берк, сперва удивлялась причудам патронессы, но быстро привыкла и сама научилась находить в этих прогулках приятное.
Как правило, в этот же день к обеду приезжал кюре Доменик. Это событие всегда радовало обитателей дома. Анне был приятен умный и тонкий собеседник. Все же общения здесь было маловато, да и хозяйственные проблемы не захватывали ее полностью. А кюре рассказывал интересные вещи об истории Франкии, мог ввернуть удачный анекдот о местной знати, любил стихи и изредка декламировал что-нибудь лирическое:
Осенний лес, как оторопь души - Безмолвен и недвижно-безучастен, Он словно ливней струнами пришит К накинутому савану ненастья, О сне берёз и наготе осин, Не так давно богато золочёных, За облаками журавлиный клин, Вдаль уходя, стенает обречённо. И как хоругви северным богам, Струятся ленты пепельного фетра Туманов, предвещающих снега И заунывность песнопений ветра.
До принятия сана он служил в армии и принимал участие в боях. Вот как раз об этом он рассказывать не стремился, ловко переводя разговор на более приятные темы. Анна, иногда даже подумывала, не показать ли ему собственные вирши, но пока так и не рискнула.
Его, как ни странно, очень заинтересовала швейная мастерская. Всего два месяца назад он отправил в усадьбу пожилую вдовую швею Магду с дочерью-подростком. И теперь с любопытством наблюдал, с какой скоростью растет это странное предприятие.
Под швейный цех Анна отвела старый флигель, узкий и длинный. Особого ремонта там не понадобилось: залатали крышу и, замазав трещины в стенах, освежили побелку. Сперва, кроме двух длинных широких столов для раскроя ткани, там стояли и три необычных предмета – манекены.
Самый первый изготавливался точно по размерам герцогини и при ее непосредственном участии.
Анна почти голышом стояла на низенькой подставке, в самой старой своей сорочке из тех, что выбрала Бертина. Пол вокруг щедро засыпан соломой, чтобы не запачкать. Волосы герцогини полностью собраны на макушке, она еще и платок сверху повязала.
За занавешенными окнами
– - Потом мне нужно будет протереть тело, Бертин.
На столе, засыпанном соломой, располагались несколько довольно странных вещей: большая глиняная миска с горкой похожего на муку вещества, кувшин с водой, деревянная лопаточка с длинной ручкой и несколько свернутых в трубочку широких полосок старой льняной ткани. Анна сама выбрала пару ветхих простыней и распустила их на бинты.
– - Это гипс, Магда. Сейчас ты нальешь в него воду, размешаешь и, намочив там бинты, начнешь плотно бинтовать мое тело. Да, прямо поверх сорочки…
– - Я поняла, ваша светлость. Только давайте сперва просто так, без гипса, попробуем? Мало ли, вдруг не получится с первого раза?
– - Хорошо, попробуем.
Впрочем, оказалось, что ничего сложного делать не придется. Единственное, что было неудобно: бегать вокруг герцогини. Тогда попробовали другой вариант. За спиной ее светлости встала дочка Магды, Жюли. Она принимала от матери бинт справа и передавала его левой рукой. Минут через двадцать, после нескольких тренировочных попыток, Магда убедилась, что справится, и в гипс, наконец-то, добавили воду…
Помогая герцогине одеться, Бертина косилась на застывший на столе белый каркас, разрезанный посередине. Анне он чем-то напоминал знаменитую Венеру Милосскую: руки были только по локоть. С ним еще возилась Магда, аккуратно сращивая центральный разрез, через который и вынимали ее светлость из жесткого футляра.
– - Теперь понимаешь, Магда, почему требовалось бинтовать максимально туго? Сейчас для укрепления еще слой бинта нарастишь и будет точно мой размер.
– - Это, ваша светлость, что же такое будет? – полюбопытствовала горничная.
– - Это, Бертина, манекен. Ты же видишь, что почти все мои туалеты нужно перешить. Здесь, во Франкии, одежда отличается. Теперь мне не придется часами стоять на примерках. Эту штуку, – герцогиня неэлегантно потыкала пальцем в гипсовый женский торс, – просто нужно плотно набить опилками и поставить на ножку. Ну, чтобы и длину могли отмерять без моего участия.
– - Надо же! Это чего только люди не выдумают! – похоже, камеристка была в восторге. – Это что же, и с меня такую штуку можно сделать?
– - Можно, Бертин. Вторую с тебя и сделаем.
Второй манекен действительно сделали копией камеристки, а образцом для третьего послужили солидные формы мадам Берк. Уговаривать ее пришлось долго, мадам побаивалась, что в этом может быть что-то неприличное. Она вообще к новинкам относилась настороженно.
Пришлось пообещать фрейлине, что все манекены будут спрятаны от глаз случайных посетителей за ширмой. Ну и, разумеется, желание герцогини подарить фрейлине новое платье тоже было принято во внимание. Никакой возраст не мешал мадам любить наряды.