Ускользающая тень
Шрифт:
Идём по пустынным туннелям на границе, здесь никто никогда не жил. Эта подобная паутине сеть неуютных пещер и глубоких разломов разделяла земли гурта и эскаранцев с незапамятных времён. В эти дикие места заходят только солдаты и бандиты всех мастей. На самом деле никому из воюющих сторон эти земли не нужны, но и отдавать их противнику никто не намерен из принципа. Почему только сейчас я осознаю, как это чудовищно и нелепо – отправлять на смерть многие тысячи ради бесплодных земель? Наверное, раньше меня это просто не затрагивало. Я не знала, каково это – потерять близкого
Фейн нарвал несколько охапок грибов и уверяет, что они съедобные. Жуём их понемногу, засовывая в рот, когда руки свободны. Грибы очень горькие, вкус отвратительный, но Фейн клянётся, что они точно не ядовитые.
– Дети Солнца тоже прячутся от неба, как и вы, – рассказывает он. – Когда начинается сезон бесконечных дней, мы живём в надземных пещерах. Там внутри эти грибы тоже растут.
Приходится верить ему на слово. Одна я бы всё равно пропала. Грибы просто на редкость невкусные, но это всё же лучше, чем ничего, ими можно хотя бы утолить голод.
Движемся наверх, ориентируясь по дуновениям в воздухе. Туннель становится совсем узким. Почти вертикальная расщелина с отвесными стенами. Из складок сочится вода. Фейн пробует её, объявляет, что в воде «ничего нет» – чего именно в ней нет, даже спрашивать не хочу, – и мы наконец получаем возможность попить.
Гурта совсем близко. Карабкаемся по расщелине, цепляясь за выступы. Утешаю себя мыслью, что рака такой подъём точно не под силу. Солдатам придётся оставить их и следовать дальше одним. Возможно, мы всё-таки сумеем оторваться.
Ужасно хочется прилечь и заснуть, хотя и понимаю, что в таком случае не проснусь уже никогда. Нет, нельзя, мы уже зашли слишком далеко. Теперь останавливаться нельзя.
Из-за Фейна приходится идти медленнее, однако его выносливость меня поражает. Видимо, Дети Солнца на самом деле сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Всегда считала Фейна болезненным, ведь он такой худой и пассивный, а ещё плакал, когда его били. Но потом припоминаю, что, работая в кузнице, Фейн никогда не жаловался и не пытался схалтурить. Он происходит из расы кочевников, удобств у них намного меньше, чем у нас, и суровая жизнь на поверхности наверняка закалила их. Нет, Фейн кто угодно, но только не неженка.
Стараюсь не думать, сколько нам ещё осталось лезть. Сосредотачиваюсь на том, за что ухватиться, на что поставить ногу, как бы половчее подтянуться. Капли воды, собирающиеся в небольшие озерца, задают нашему движению ритм. Думаю о том, как удивительно, что вода отражает растущий на потолке светящийся лишайник, и только так его можно разглядеть как следует. Медитирую, думаю о своём, и выносить подъём становится легче.
Физическая боль – это нестрашно, её преодолеть легко. Есть боль гораздо хуже.
Приближаемся к верху, и тут оказывается, что туннель стал ещё уже – видимо, это последствия разрушительного землетрясения. Едва пролезаем внутрь. Беспокоюсь, справится ли Фейн. Даже для нас, подземных жителей, здесь слишком узко. А ему с непривычки должно быть ещё тяжелее.
Фейн
Через некоторое время туннель неожиданно для нас снова расширяется, причём намного. Вылезаю и вижу, как Фейн появляется из него и направляется в пещеру порядочных размеров. Сюда бы шесть человек могло поместиться, и ещё место осталось. Потрескавшиеся кости и остатки чего-то, похожего на гнезда из лишайника, свидетельствуют о том, что раньше здесь жили какие-то звери, но теперь они отсюда ушли, причём давно.
– Скоро придём, – объявляет Фейн, еле ворочая языком от усталости.
Шагаем вдоль узкого ручейка и обнаруживаем ключ, пробивший себе дорогу сквозь камень. Фейн начинает пить, я тут же к нему присоединяюсь.
– Чувствуешь запах? – спрашивает он.
Да, чувствую. Тёплый, сухой, совершенно незнакомый.
Продолжаем путь. Пещер здесь много, целая сеть, приходится тщательно выбирать, куда поворачивать. Слышим, как вдалеке перекликаются какие-то существа. Низкие громовые звуки – так же звучит язык краггенов, только эти звери словами, конечно, не пользуются.
Через некоторое время, снова ориентируясь по дуновениям ветерка, обнаруживаем небольшой вертикальный туннель. Фейн лезет первым, я за ним. Когда выбираюсь наверх, вижу, как он сидит на полу неподалёку, худые рёбра проступают сквозь ткань рваной рубашки.
В этом месте есть что-то такое… Чувствую прежде, чем успеваю увидеть. В верхнем углу камни кажутся белыми.
Свет солнц.
Прикрываю ладонью заслезившиеся глаза. Поглядела на свет, и теперь перед глазами стоят пятна. Вдруг чувствую необъяснимый страх. Такая близость к поверхности пугает меня. Кажется, будто от света исходит какая-то опасность. Теперь начинаю жалеть, что позволила Фейну уговорить себя.
– Что теперь? – спрашиваю я.
– Будем ждать.
– Значит, сначала лезли на такую высоту, торопились, а теперь сядем и будем ждать? Вот какой у тебя план? – возмущаюсь я.
– Да. Надо ждать, пока небо не будет тёмное.
– Фейн, за нами по пятам идут гурта! Вот-вот догонят! – Отворачиваюсь от света, лихорадочно соображая, как выбраться из западни. Поверить не могу, что он завёл нас обоих в этот тупик. Зачем я ему только поверила? – Пойдём обратно. В пещеры. Без рака они нас выследить не смогут.
– Нет, гурта слишком близко.
Фейн прав. Значительная часть этого туннеля совершенно прямая, безо всяких ответвлений. Дело кончится тем, что наткнёмся прямо на гурта и только ускорим неизбежное. И всё-таки…
– Неужели даже попытаться не хочешь?
Фейн качает головой.
Вроде надо на него разозлиться, но сил нет. Хочется что-то делать, но невозмутимость Фейна заразительна. Совершенно жуткая ситуация – мы почти у цели, и при этом достичь её не можем. Так и тянет сорваться с места и побежать, всё равно куда – хоть на поверхность, хоть прямо на гурта, однако спокойствие Фейна невольно передаётся и мне. Не хочется ни орать, ни суетиться. Я слишком измотана.