Условие
Шрифт:
— Копию? — пожал плечами Суетинов. — Как вам угодно. Не возражаю. — Повернулся к Галюше.
Анна Степановна подумала: вероятно, прохвост ещё не снимал пенки с этого строительства.
Она спустилась в кабинет ксерокопирования, где девушка с помощью новенькой иностранной машины мгновенно сняла пять копий с суетиновского списка. Машину установили недавно, пока она ещё работала на иностранной же тонкой голубоватой бумаге. Копии выглядели наряднее оригинала.
— Всё, Игорь Юльевич, благодарствую. — Анна Степановна вернула список Суетинову. Тот опять бросил быстрый взгляд: откуда известно имя-отчество?
— Достаточно, товарищ Суетинов, вы меня не убедили, — поморщилась, продолжая прерванный разговор, Галюша. — Тут ещё пишут, что по личному вашему
— Да при чём здесь я? — оскорблённо выпучился на Галюшу Суетинов. — Каждый день в кооперативных домах происходят сотни вселений и выселений! Мне приходится визировать столько ходатайств! Председатель ЖСК мог ввести меня в заблуждение!
— Видите ли, Игорь Юльевич, тут пишут, что Филимонов является родственником вашей жены.
— Даже если так, это чистой воды совпадение! Потом, извините… женат в третий раз. Вполне допускаю, что этот Филимонов и состоит в родственных отношениях с одной из моих прежних жён. К моей нынешней жене — Варваре Сергеевне Тихомировой — он не имеет ни малейшего отношения! Я отвожу это обвинение как необоснованную клевету. Филимоновых миллионы, откуда мне знать, что кто-то из них состоит в родственных отношениях с женой, с которой я развёлся десять лет назад?
— Разберёмся и с этим, — спокойно ответила Галюша, — а вот тут уже серьёзнее…
Анна Степановна тихонько вышла. Суетинов больше её не интересовал.
Вернувшись в кабинет, Анна Степановна внимательнейшим образом изучила список. Как она и ожидала, две квартиры в предполагаемом доме должны были занять сын и дочь Григория Петровича. Сын, если ей не изменяла память, учился на втором курсе института, дочь… вроде была ещё школьницей… «Ну да, — вздохнула она, — к пенсии подгадал. И дочь подрастёт, и дом построят». Ещё значился в списке бывший муж Анны Степановны — Фёдор Фёдорович Кукушкин. Со своей новой женой он намеревался разместиться в двухъярусной квартире общей площадью более ста метров. Так вот почему Федя не подписывал письма! Собственно, ей было плевать, какие хоромы собираются строить за свои деньги дети Григория Петровича, Фёдор, разведённые балерины, заместители Апухтина, тренеры по фигурному катанию, руководители городского «Интуриста». Пусть себе — в любом новом квартале. Зачем сносить библиотеку?
Теперь Анна Степановна была готова к разговору.
Она давно без трепета входила в кабинет к любому начальству, но перед встречей с Сергеем Сергеевичем задумалась. Сергей Сергеевич пришёл на партийную работу из науки, причём — это было всем известно — его долго уговаривали. Докторская степень, спокойствие, уважительность, требовательность — всё это весьма к нему располагало. Сергею Сергеевичу ещё не было пятидесяти, он исповедовал несколько непривычный стиль работы: каждую проблему старался рассматривать всесторонне, внимательно выслушивал все высказываемые мнения, к волевым, келейным решениям относился негативно. Сергей Сергеевич нравился не всем. За спиной у него говорили: о человеке надо судить не по внешнему виду, не по манере разговаривать, но по делам. Что конкретно сделал Сергей Сергеевич за два почти года работы? Слой, начинаний много, да, но где результат, реальная отдача? Где хотя бы одно доведённое до конца дело? Действительно, не всё у него получалось. Но Анне Степановне было известно и другое: для хороших идей нужны хорошие исполнители. Нет исполнителей, идеи, да что там идеи — законы, постановления! — повисают в воздухе. Это было дико, необъяснимо, но отчего-то дурные, глупые начинания куда стремительнее проводились в жизнь, нежели справедливые и благородные. На них аппарат откликался моментально. Иногда, глядя на скорбное, несчастное лицо Сергея Сергеевича, Анна Степановна почти физически чувствовала, как он устал. В иные моменты ей казалось, он уже не чувствует содержания работы, лишь соблюдает по привычке форму, не выходит из образа. Быть вежливым, подтянутым, не орать, не хамить — лишь на это хватает сил. Что с запиской Анны Степановны о строительстве в летнее и зимнее время? Или взять случай с библиотекой. Прежде чем давать «добро» на разработку проекта, он был должен — обязан! — посмотреть место. Когда на окраине, в лесу, на болоте, замышляли строить завод, фабрику, да хоть мастерскую, Анна Степановна непременно ездила, можно сказать, обнюхивала каждый метр. «На нашей работе нельзя уставать, — подумала она. — Устал — ты ширма, игрушка в чужих руках». Но всё равно, мысленно сравнивая себя с Сергеем Сергеевичем, она признавала, что хоть они и люди одного поколения, она многое невозвратно утратила: суха, груба, часто нетерпима, недостаёт ей и выдержки, умения понять человека, найти компромисс.
Анна Степановна набрала номер, и секретарша немедленно соединила. В кабинете звучали оживлённые голоса. Сергей Сергеевич старался принимать всех, кто хотел его видеть. Сначала он извинился перед находившимися в кабинете, потом перед Анной Степановной, что до сих пор с ней не переговорил.
— Я прочитал вашу докладную и немедленно вам позвонил, но никто не взял трубку. Это было в…
— Секретарша заболела, а я выходила сделать копии с одного документа.
— Зачем же вы сами ходите, Анна Степановна? Есть курьер, который получает зарплату за то, что забирает в кабинете документ, а потом приносит заказанное количество копий.
— Мне очень нравится эта машина, Сергей Сергеевич.
— Тогда снимаю своё возражение, — засмеялся он, — кстати, возможно, в конце года у нас появится компьютер. Должен же я оставить хоть какую-нибудь после себя память в этом учреждении… Только не говорите о моём титаническом вкладе. Да? Вы очень добры ко мне… Я готов встретиться с вами, дорогая Анна Степановна, через… двадцать минут, если вас устроит, конечно.
…Когда она переступила порог кабинета Сергея Сергеевича, тот как раз прощался с посетителями — молодыми бородатыми людьми.
— Это архитекторы из… — Сергей Сергеевич назвал тот самый проектный институт. — Мы говорили о вашей докладной.
— Если это авторы проекта новой застройки, она им вряд ли понравилась.
— Это молодые люди, Анна Степановна, и чем-то они уже отличаются от нас с вами. Они считают, если то, что вы пишете, соответствует действительности, проект должен быть остановлен. Но… это была хозрасчётная тема, над ней трудился целый коллектив.
Анна Степановна развела руками.
— Признаться, ваша докладная и для меня явилась неожиданностью. — Сергей Сергеевич пригласил Анну Степановну в кресло у окна. Сам сел в соседнее. — Не кажется ли вам, что поезд уже набрал скорость? Почему то, о чём вы пишете, становится известным только сейчас? Кто несёт ответственность за недобросовестную экспертизу?
— Это ещё не всё. Как вам известно, на месте библиотеки предполагается кооперативный дом с квартирами по индивидуальным проектам.
— Да-да, высотное здание в виде веера, я в курсе. Но что с того, что кооперативное? Лично я не вижу в этом ничего предосудительного.
— Кооперативный дом для детей начальников, приближённых к начальникам, для торговых и заграничных работников на месте памятника архитектуры, который, как выяснилось, простоит ещё хоть двести лет.
— Простите, Анна Степановна, это эмоции. Что же касается двухсот лет, которые вы столь щедро отпустили этому памятнику, так ведь имеющиеся документы свидетельствуют об обратном: не простоит и года.
— Вот список жильцов, — Анна Степановна протянула копию. Доказывающие её правоту фамилии она подчеркнула красным фломастером.
— Вы… не допускаете совпадения?
— Я допускаю, что у Григория Петровича были основания не спешить с повторной экспертизой. И он сделал всё, чтобы она не состоялась. Или вы полагаете, квартиры для детей — не основания?
Сергей Сергеевич потёр кончиками пальцев виски. Некоторое время молчали.
— Знаете, Анна Степановна, мне жаль, что вы нас покидаете. Когда в Москве обсуждали вашу кандидатуру, мне звонили, я дал самую лучшую характеристику…