Условия выживания
Шрифт:
Разумеется, стойкий западный путешественник ничего не знает об этом. Этого, естественно, не знали мужчина и женщина, приплывшие на за кате в крестообразную бухту Арахниса на утлом паровом суденышке. Их не вежество было по-детски открытым и трогательным, но это не могло защи тить их от поглотившего их немыслимого мира.
Они пристали в сгущающихся сумерках. Все уже было запланировано за ранее, все рассчитано, кроме, разумеется, того, что нельзя было пред угадать.
Араб и девушка остались на судне, охраняя предмет в холщовой сум ке. Толстяк сошел на берег и направился в окруженный стеной город, он шел по улице Продавцов Птиц, улице Собак, улице
Толстяк чувствовал себя плохо. Качка на судне вызвала в нем ка кую-то слабость, которая все еще не проходила. Весь его организм про низывали токи, для него это было необычное чувство.
50
И все же работа была почти закончена. Странно было вспоминать, как все это начиналось. К нему пришел пожилой человек. Ему было необходимо, чтобы какой-то предмет - деталь двигателя - был доставлен некоему чело веку, его родственнику, застрявшему на планете под названием Гармония, он не мог вернуться на Землю без этой детали, необходимой для его бес помощного космического корабля. Проблемы, казалось бы, не было - всего лишь вопрос доставки. Но существовали непредвиденные осложнения, которые напластовывались одно на другое до тех пор, когда, как казалось, не было никакого способа доставить эту деталь - по крайней мере, до тех пор, пока молодой человек не состарится или не умрет. Именно поэтому пожилой человек, будучи джентельменом, решил воспользоваться другими каналами. Вот таким образом он и попал к толстяку.
По крайней мере, так он сам рассказывал. Эта версия была так же хороша, как и другие, и настолько же достоверна.
И вот сейчас дело было почти сделано. Толстяк уже оставил позади все осложнения, с которыми ему пришлось столкнуться, когда он торговался с Джемпсоном, а также со старым вождем, его шаманом и загадочным белым человеком, живущим в джунглях. Все люди были загадочны, пока не ста новились известны их мотивы (каждая ситуация осложняется до тех пор, пока вы не выберетесь из рамок норм). Но люди не могли осознать того, что человек просто мог уйти, оставив позади неразгаданные загадки и сложные ситуации. Необходимо было иметь силу воли, чтобы решиться на это, кроме того, стоило больших усилий, чтобы не забивать себе мозги следующими непродуктивными вопросами: Каким невероятным образом эта деталь попала в селение в Южной Азии? Кто этот белый человек в джунглях, и почему его интересовала судьба этой детали? Почему вождь пришел к решению именно сейчас, спустя годы бездействия? Почему Джемпсон, этот хитрец, отдал деталь за такую ничтожную цену? Почему никто не помешал толстяку и его спутникам при отправлении? И так далее, и так далее, до бесконечности.
Но толстяк сопротивлялся, он не попался на уловки с наживкой из любопытства. Он знал, что тайна является прежде всего результатом от сутствия информации, и что на все вопросы имелось лишь ограниченное чис ло ответов, бесконечно повторяющихся и всегда банальных. Любопытство убивает. Необходимо лишь избавиться от всех соблазнительных проблем, привлекательных иррациональностей, и делать все в свое время - именно так он и сделал.
Действительно, дела шли неплохо, и толстяк был доволен. Он хотел лишь одного - чтобы исчезла эта ворчащая пустота в его желудке и голо вокружение.
Улица Обезьян, улица Сумерек, улица Памяти. Какие странные назва ния выбирали эти люди! Или же это изобретение Бюро по туризму? Соб ственно, это не имело значения, ведь он давно заучил свой маршрут и точно знал, куда
Жара была необычной даже для тропиков, как, впрочем, и запахи специй, керосина, древесного угля, растительного масла, навоза, а также звуки - незнакомый говор, скрип водяного колеса, мычание скота, громкий собачий лай, перезвон медных украшений.
Были и другие звуки, которые нельзя было узнать, другие, совершен но непонятные сценки. Человек в черной чалме медленно делал глубокий надрез на бедре мальчика с помощью инкрустированного ножа в то время как наблюдавшая за этим толпа хихикала. Пять мужчин сосредоточенно колотили кулаками по полосе рифленого железа, по их рукам текла кровь. Здесь мож но было увидеть человека с голубым камнем в тюрбане, медленно выпускав шего кольца белого дыма.
Но больше всего его пугало головокружение, оно заставляло все кру житься и падать влево, внутри образовалась пустота, как будто он по терял нечто важное и интимное. От бизнеса мало удовольствия, когда чув ствуешь себя скверно: надо нанести визит доктору в Сингапуре на сле дующей неделе, а сейчас нужно идти по улице Воров, улице Смертей, улице Забывчивости - черт побери их претенциозность - вниз по улице Лабиринта, улице Желания, улице Рыбы, улицам Завершенности, Орехов, Двух Демонов, Лошадей, оставалось лишь несколько кварталов до дома Ахлида.
Ему в рукав вдруг вцепился нищий.
– Самую маленькую монетку, о жалостливый, чтобы я мог прожить еще один день!
– Я никогда не подаю нищим, - сказал толстяк.
– Никогда?
– Да, это вопрос принципа.
– В таком случае возьми вот это, - и нищий сунул в руку толстяка сморщенный плод инжира.
– Зачем ты даешь мне это?
– удивился толстяк.
– Это вопрос каприза. Я слишком беден, чтобы иметь принципы.
51
Толстяк двинулся дальше, зажав в кулаке инжир, не решаясь вы бросить его, пока нищий мог его видеть, голова у него кружилась, начали дрожать ноги.
Он проходил мимо будки предсказателей судьбы. Дорогу ему прегра дила древняя старуха.
– Узнай свою судьбу, о господин! Узнай, что с тобой будет!
– Я никогда не позволяю предсказывать свою судьбу, - сказал тол стяк.
– Это вопрос принципа. Но тут он вспомнил нищего.
– Кроме того, я не могу себе это позволить.
– Твоя цена в твоей руке!
– сказала старуха. Она вынула инжир из руки толстяка и провела его в будку. Она встряхнула медный сосуд и вы сыпала его содержимое на прилавок. В сосуде было около тридцати монет разнообразной формы, цвета и размера. Она внимательно посмотрела на них, затем взглянула на толстяка.
– Я предвижу надвигающиеся перемены, - сказала она.
– Я вижу соп ротивление, затем уступку, потом поражение и победу. Я вижу завершение и вновь начало.
– Ты можешь говорить более понятно?
– спросил толстяк. Лоб и щеки его горели. В горле пересохло, и было трудно глотать.
– Разумеется, могу, - ответила старуха.
– Но я не стану этого де лать, ведь жалость - это добродетель, а ты мне нравишься.
Она внезапно отвернулась от него. Толстяк взял с прилавка неболь шую монету из кованого железа и вышел.