Услышать тебя...

Козлов Вильям Федорович

Дружок на птиц не обращал внимания, хотя воробьи и синицы без всякого зазрения совести клевали из его плошки. Стоило Сергею поставить на землю алюминие­вую тарелку с остатками супа, как воробьи налетали на нее. И пока полусонный Дружок лениво брел к тарелке, разбойники жадно хватали крохи. Улетали они, когда собачья морда опускалась в плошку.

Дружок был на редкость миролюбивый и поклади­стый пес. Нору ласки он обнаружил сразу. Долго обню­хивал ее, даже попробовал лапами покопать, но потом успокоился. Судя по всему, прошлой ночью он поближе познакомился с диким зверьком. Сергей проснулся от громкого собачьего визга и лая. Сначала подумал, что кто-то приехал, но при виде человека

собаки не так лают. Скоро Дружок успокоился, и Сергей снова заснул. А утром увидел на нежном собачьем носу глубокую ран­ку. Высовывая длинный красный язык, Дружок виновато смотрел на хозяина и облизывал распухший кончик носа, С тех пор пес старательно обходил круглую дыру, веду­щую под крыльцо.

Еще солнце огромным раскаленным шаром висело над озером, а сосны купались в жарком предзакатном пламени, еще не умолк в ближней роще соловей и в при­брежном кустарнике изредка вскрикивала иволга, а ей грубовато отвечал коростель-дергач, когда Сергей, от­толкнувшись металлическим веслом от берега, в первый раз вышел на своей «Казанке». Мотор, с которым он про­возился полдня, легко завелся, и лодка, подняв за кор­мой переливчатый бурун и задрав нос, помчалась вперед. Видно было, как брызгала в разные стороны напуганная уклея. Из-под круглых лопушин, распластавшихся на ти­хом плесе; вывернула большая щука и, сверкнув золо­тым брюхом, ударила хвостом. Дружок, сидевший на носу, проводил ее взглядом и снова неподвижно замер.

Как всегда перед заходом солнца в погожие дни, на озере было торжественно-тихо. В величественном непо­движном зеркале отражалось небо с редкими, окрашен­ными в ярко-багровый цвет облаками. Парящий над озе­ром ястреб так явственно отражался в воде, что терялось ощущение реальности: небо и озеро казались одним це­лым гигантским сосудом без дна и верха. Он выключил мотор. «Казанка», оставляя за кормой широко расходя­щийся багровый след, скользила вперед, мягко журчала вода вдоль железных обтекаемых бортов, тоненько поса­пывал разгоряченный мотор.

Празднично осветился его небольшой деревянный дом на берегу, могуче высились сосны, косо разрезавшие сво­ими длинными тенями ярко-зеленую с крапинками одуванчиков лужайку. Разбросал на бугре свои несколько черных домишек хутор. В огороде, меж капустных грядок, копошилась женская фигура в светлом платье. Вокруг опущенной головы нимбом светились волосы.

Над озером, облитый золотом, парил ястреб, Сергей заметил, что, чем ниже опускалось солнце, тем выше поднимался ястреб. И когда солнце наконец скрылось, ястреб превратился в маленькую золотую точку на пылающем небе. Сейчас, когда для всех на земле солнце исчезло, ястреб один в вышине еще видел край багрового диска.

Ястреб провожал солнце,

На десятый день жизни на берегу озера Большой Иван Сергей поймал своего первого браконьера. Было ветрено, и на озере гуляла волна, Круглые глянцевые листья кувшинок вставали торчком и издали напомина­ли уток. Узкие камышиные листья нагнулись и поскрипывали. Солнце то появлялось, озаряя все вокруг мягким рассеянным светом, то снова пряталось в серых клубя­щихся облаках.

Сергей измерил температуру воды, данные записал в специальный журнал и, оставив Дружка на берегу, отправился на «Казанке» к дальнему острову проверять жерлицы, поставленные на щуку. В его обязанности входило не только изучать водный и кормовой режим водоемов, но и определять возраст рыб, метить их. Пойманную в определенном районе рыбу нужно было потрошить и содержимое желудков запечатывать в стеклянные банки, которые потом забирали в лабораторию рыбного научно-исследовательского института. А там научные сотрудники определяли режим питания рыбы, каким болезням

она подвержена.

Сергей и не подозревал, что у инспектора рыбоохраны столь разнообразные обязанности,

«Казанка» легко резала волну, и только широкий нос подрагивал от шумных шлепков. Большой, заросший смешанным лесом остров приближался. Когда показалась первая вешка, Сергей выключил мотор и на веслах поплыл к кивающей на ветру жерлице. Она оказалась пустой. Живец — маленькая плотвичка — сонно шевелила плавниками, уткнувшись носом в глубину. Живец были квелый, и надо было его заменить, но Сергей забыл на берегу садок с живцами, На второй жерлице сидела щука. При приближении лодки она пошла на глубину и, натянув жилку, несколько раз обмакнула низко по­саженный шест. Испытывая знакомый охотничий азарт, Сергей подвел рыбину к лодке и одним резким движе­нием вытащил. Освободив ее от крючка, который зацепился за нижнюю губу, быстро поставил на жаберной крышке клеймо и отпустил. Все еще не веря своему счастью, щука секунду постояла на месте, затем, шевель­нув сразу всеми плавниками-стабилизаторами, торпедой ушла в глубину.

Огибая на веслах остров, Сергей увидел метрах в трехстах от берега деревянную просмоленную лодку. В лодке сидел рыбак в брезентовом плаще с капюшоном и, перегнувшись через борт, проверял сеть. Это было вид­но невооруженным глазом. Браконьер, очевидно, не слы­шал шума мотора — ветер дул от него, да и остров раз­делял их, — он спокойно вылущивал рыбу из ячей и не смотрел по сторонам. Лодка на волне то поднималась, то опускалась, и, если бы не проворное движение рук, вынимающих рыбу, можно было подумать, что рыбак задремал.

Не включая мотора, Сергей поплыл к браконьеру. Тот увидел его, когда «Казанка» приблизилась почти вплот­ную. Сергей ожидал, что браконьер испугается, отпустит сеть и начнет выбрасывать рыбу, — он где-то читал, что именно так поступают застигнутые врасплох матерые браконьеры, — но рыбак спокойно искоса взглянул на него и, как ни в чем не бывало, продолжал заниматься своим делом. Сидел он к Сергею боком, и поэтому не вид­но было лица, скрытого капюшоном.

Пощупав в кармане новенькое удостоверение, Сергей сухо и официально отрекомендовался:

— Инспектор рыбоохраны Волков. Чем вы тут зани­маетесь?

Молодым женским голосом браконьер насмешливо от­ветил:

— Ай сами не видите?

Браконьер выпрямился и поднял голову, отчего ка­пюшон сполз на спину. На грозного инспектора с улыб­кой смотрела миловидная круглолицая женщина лет два­дцати восьми. Глаза темные, чистые. Темные волосы растрепал ветер. На днище лодки поблескивало с деся­ток рыбин чуть побольше ладони.

Такого Сергей не ожидал. Он немало размышлял о своей новой должности, о встречах с браконьерами. Его воображение рисовало низколобые лица, злобные бегающие глазки, ружье под сиденьем, а тут молодая женщина приятной наружности, и единственное у нее оружие — это белозубая улыбка да смешливый блеск в глазах. «Глупейшее положение... — подумал Сергей. — Лучше бы это был верзила с обрезом...» Но делать было нечего, служба есть служба. Он за это деньги получает...

— Сетку придется изъять, — каким-то деревянным го­лосом признес он чужие и такие же деревянные слова. — И этот... акт составить. — И зачем-то прибавил, будто убеждая себя: — По закону.

— Ежели вам моя сетка нужна, берите, — все так же с улыбкой произнесла женщина. — И акт составляйте, коли бумагу не жалко попусту переводить.

— Как это попусту? Или закон на вас не распространяется?

— Да неужто меня будут судить за десять рыбин?! — искренне удивилась женщина. — Тут мой дед рыбачил на нашем озере, отец... Испокон веков мы тут ловим.