Успеть к полуночи
Шрифт:
Наклонившись к Мерлену, я прошептал:
– Гораздо лучше, чем все, что мог придумать "Ле Мэтр".
– La mode n'existe qu'a Paris (Мода существует только в Париже (фр.) ), - твердо заявил он.
– Если модель хороша, значит, она украдена.
– В руке он держал фотографию, то и дело сравнивая ее с платьем на манекенщице.
Она прекрасно понимала, что он делает, и, проходя мимо нас, замедлила шаг, пытаясь нашарить у талии карман или пояс, куда можно было засунуть руки. Не знаю, зачем манекенщицы так делают: если в жизни девушка засовывает руки за пояс, ее запросто можно принять за шлюху.
– Это платье от "Ле Мэтр"!
– взорвался Мерлен.
– Это... c'est un vol! Votre Hopkins, il est un larron, un es-pion... ( Это воровство! Этот ваш Хопкинс, он мошенник, шпион...(ФР.)).
Я перестал слушать, поскольку теперь знал, чем все это кончится.
Когда он наконец выговорился, я тихо сказал:
– Согласен, кое-какое сходство есть. Но есть и различия.
– Честно говоря, я бы затруднился определить, какие именно, но только не Мерлен.
– Очень незначительные! Это платье от "Ле Мэтр".
Ваш Хопкинс занимается этим уже много лет подряд, но сегодня Анри Мерлен схватил его за руку!
– Не думаю, что Хопкинс сдастся без борьбы, - задумчиво сказал я.
– Тогда мы будем бороться.
– Он встал и решительно зашагал вдоль ряда. Манекенщица повернулась и засеменила по дорожке, держась на одном уровне с ним. Я подмигнул ей, она - мне. Девушка оставила попытки найти пояс или карман и просто положила руку себе на бедро, отчего не перестала выглядеть шлюхой, только теперь более дешевой.
Хопкинс и Мерлен стояли в дверях, делая вид, что не замечают друг друга.
Я улыбнулся обоим и повернулся к Мерлену:
– Прошу прощенья, Анри, я должен дать совет моему клиенту.
– Посоветуйте ему разбогатеть к завтрашнему утру или этой же ночью перерезать себе горло. Я вам позвоню.
– И, улыбнувшись на прощание, он быстро вышел.
– Ну что, парень, - обратился ко мне Хопкинс, - он считает, что из этого можно состряпать дело?
– Нет. Он начал злиться и ругаться по-французски. Если бы ему светило дело в суде, он сказал бы мне об этом по-английски. Но я вел себя достаточно обеспокоенно, так что на этом он не остановится.
– Я посмотрел на часы.
– Скорее всего к сегодняшнему вечеру он скормит эту историю газетчикам. Времени у него предостаточно.
.
– Замечательно.
– Рон похлопал меня по плечу и холодно улыбнулся.
– Рон, когда-нибудь ты и в самом деле зайдешь слишком далеко и тебя возьмут за шкирку.
– Черт побери, да я просто обязан зайти слишком далеко! Не могу же я и дальше проворачивать одни и те же трюки: иначе они привыкнут и перестанут поднимать шумиху в газетах. И что тогда?
– Тогда никто в Париже не будет покупать твои товары.
– Ты чертовски прав, парень! Если они решат, что я не ворую идеи у парижских модельеров, то я конченый человек.
– La mode n'existe qu'a Paris.
– Что?
– Это сказал Мерлен. В приблизительном переводе это означает: "Не существует иной моды, кроме парижской".
– Тоже верно.
– Рон помрачнел.
– Стоит шлепнутьна этикетку "Париж", и шмотки можно продавать хоть в мешках из-под конского навоза. Пойми меня правильно, я не против. Но все эти разговоры о том, как хороши местные тряпки, - чушь собачья! Да им и не надо быть хорошими! У большинства этих старых коров вкуса не больше, чем у гамбургера за шесть пенсов. Вот почему мало быть просто хорошим модельером.
– Он помахал проходившим мимо манекенщицам. Я пожал плечами.
– Тогда почему бы тебе не сменить фамилию? Например, назовись Рон Париж. И ты спокойно сможешь лепить этикетки с надписью "Mode de Paris" (Парижская мода (фр.).).
Он потрясенно уставился на меня.
– Парень, ты просто чудо! Я знал, что поступил правильно, наняв тебя вместо какого-нибудь дурацкого ад-вокатишки. У них в черепушках слишком много законов.
Я слабо улыбнулся.
– Рон, я позвоню через несколько дней. Он стиснул мою руку в своей жесткой ладони, совсем не подходившей к его вальяжному облику.
– А чем собираешься заняться?
– Придется уехать на несколько дней. Может быть, даже немного пострелять.
– Пострелять? В апреле? Да в такое время стрелять просто не в кого.
– Мне обещали, что кто-нибудь да найдется.
Глава 3
На следующий вечер в половине одиннадцатого я сошел с поезда в Кемпере. Готовясь к поездке, я переоделся в новый коричневый пиджак, голубую рубашку из швейцарского хлопка, похожего на шелк, и темно-серые брюки, а сверху накинул серо-голубой дождевик. Вдобавок я успел коротко постричься.
У меня и в мыслях не было изображать из себя пижона, просто я хотел выглядеть как типичный француз и надеялся, что если жандармы получат приказ разыскивать высокого худощавого сорокалетнего англичанина, то на меня они обратят внимание в последнюю очередь. С другой стороны - не настолько типичным французом, чтобы, все-таки остановив меня, они бы заинтересовались, зачем французу английский паспорт: у меня не было времени, чтобы раздобыть поддельный.
На мой взгляд, получилось довольно похоже, хотя кое в чем я мог и ошибаться. Но, подумав, решил, что здесь свою роль могут сыграть медные пуговицы - размером и толщиной они были с собачьи бисквиты, а кроме того, на них был отштампован какой-то геральдический крест, который мог принадлежать только собаке. Я очень гордился своими пуговицами - французы носят такие, поскольку уверены, что такова английская мода.
Ночь выдалась пасмурной: городские огни отражались в низко нависших облаках, а привокзальная площадь была все еще мокрой после недавнего дождя. Прямо напротив вокзала находился длинный ряд ресторанов: найдя нужный, я вошел.
Внутри было занято только пять столиков, и на всех стоял кофе или коньяк. Нахмурившийся официант направился ко мне, видимо, собираясь объяснить, что они закрываются. Не теряя времени, я отыскал глазами человека, сидевшего в одиночестве, и спросил его:
– Je m'excuse, mais n'avez vous pas vu une jeune fille avec.. (Простите, вы не видели молодую девушку с... (фр.).)