Успеть к полуночи
Шрифт:
– И мы мчимся прямиком в ловушку, - с горечью произнес он.
– Скажем так - мы хитростью заставили их помочь нам проскочить под носом у полиции и бесплатно прокатиться. И вдобавок сообщить, где нас поджидают неприятности.
– Так вы все это спланировали?
– удивленно вскинул брови Харви. Я пожал плечами.
– Я всего лишь подбросил монетку. Либо он не работал на Галлерона и тогда смог бы оказать нам реальную помощь, либо же работал - и попытался бы заманить нас в ловушку. Когда пошел торг, мне требовалось всего лишь определить: орел или решка.
– И как же вы это определили?
– с любопытством поинтересовалась мисс Джармен.
– Слишком мало он на нас заработал. Три тысячи - это ничто в такой игре; он даже не включил в счет вызволение Маганхарда из тюрьмы. К тому же он попытался одурачить нас с планом фортификаций.
– Вы хотите сказать, что эта карта - фальшивка?
– спросил Харви.
– Нет. Какой прок им был бы от фальшивки? Да и зачем ему вообще было хранить поддельную карту - он же не знал заранее о нашем появлении. Нет, ведь когда я высказал опасения относительно возможности преодоления этих укреплений, он меня поддержал. Он-то досконально разбирается в фортификациях, но думал, что я в них ни черта не понимаю, поскольку они не играли значительной роли в последней войне.
По сути дела, преодолеть зону укреплений ничуть не сложно: траншеи это те же дороги, только углубленные на семь футов ниже поверхности. Они предназначены для того, чтобы можно было спешно перебросить подкрепление на передовую или, наоборот, быстро организовать отступление, и т: к далее в том же духе. Но генерал хотел, чтобы мы сочли это трудновыполнимым - тогда бы он смог направить нас в определенное место. Вот почему он и назвал эту карту "патрульной тропой". Такой штуки вообще не существует - патруль проходит по специальным ходам сообщений, если движется не от самой линии фронта.
– Тогда что же изображено на этой карте?
– Рокадная дорога - проход для танков. Отмеченная линия обозначает также направление удара для контратаки, но вам придется направить свои танки поверху - ведь они-то не смогут преодолеть траншеи. Значит, необходимо создать для них специальный проход: соорудить мосты над траншеями и так далее. Именно название он и оторвал от нижней части карты. Харви медленно кивнул.
– А копия этой карты в данный момент едет на поезде в Лихтенштейн?
– Думаю, да. Им же понадобится немало времени, чтобы подготовить нам встречу.
– Великолепно.
– Он поудобнее устроился на сиденье.
– Значит, до тех пор они будут выжидать и ничего не предпримут?
– Они же профессионалы. Харви закрыл глаза.
– Всегда приятно это сознавать.
Глава 27
Оставив позади последние шале - напоминавшие увеличенные часы с кукушкой домики жителей Монтрё, которым не по вкусу было жить в гостиницах или же у которых совесть была не настолько нечиста, чтобы испытывать в этом необходимость, мы очутились среди сельских просторов. Детишки у обочины дopoги наперебой предлагали нам купить букеты полевых нарциссов, размахивая ими, но мы промчались мимо. В этом путешествии цветы нам были без надобности.
Харви, сидя рядом со мной, клевал носом, что для него было нетипично. Наверное, сказались недолгий ночной сон и долгое похмелье. Маганхард на заднем сиденье занялся чтением "Журналь де Женев", которую стянул в апартаментах генерала, и вполголоса бормотал мисс Джармен что-то насчет котировки акций. Обернувшись, я заметил, что она их записывает. Видно, это имело какое-то значение.
Примерно в половине четвертого мы проследовали через предместья Фрибура, и огромный утес, на котором расположились башни старого города, нависал над нами, пока мы не выехали за его черту. Взглянув на часы, я убедился, что мы хорошо укладываемся во время.
Несмотря на тряску и скрип рессор, меня клонило в сон, только я не был уверен, что имею право поспать. Попытался убедить себя, что пока мы находимся в генеральской машине и с его же шофером, он вряд ли организует нападение на нас. И в общем-то я себя в этом убедил, однако к тому времени сон как рукой сняло.
Харви проснулся, когда мы подъезжали к Берну. Проделал он это чрезвычайно медленно, подобно человеку, выбирающемуся из грязи или же из часового сна, в то время как ему очень не помешало бы прихватить еще часиков шесть. Он закурил сигарету, двигаясь все так же медленно, и несколько раз кашлянул. Потом спросил:
– Где мы?
– В Берне.
– Еще сколько ехать?
– Часа четыре с половиной.
– Господи Иисусе.
– Он провел рукой по лицу и затем вытянул ее перед собой. Я старался не смотреть - однако испытывал не меньший интерес, чем он сам, - и по той же самой причине. Пальцы его мелко дрожали.
Я ждал какой-нибудь реакции, но он промолчал.
Мы величественно проплыли через центр Берна, миновали здание национального Парламента, перебрались через реку и двинулись вдоль Тунштрассе. Местные жители провожали нас любопытными взглядами, а парочка полисменов полуофициальным манером отдали нам честь. Само собой, они отлично знали эту машину.
Мы выехали за пределы города, и дорога вновь стала ухабистой. "Ролле" издавал едва слышное поскрипывание и потрескивание - такой звук получается при трении дерева об дерево. И действовал он удивительно умиротворяюще так, наверное, чувствуешь себя в каюте чайного клипера, идущего на всех парусах.
Я обернулся и пристально вгляделся в тень на заднем сиденье.
– Значит, говорите, никогда не слыхали об этом Галлероне?
– Никогда, - отрезал Маганхард. Я кивнул.
– А выходит, он парень не промах, верно? Он достаточно хорошо осведомлен, чтобы заставить работать на себя генерала, чтобы нанять такого профессионального головореза, как Бернар, и, возможно, для того, чтобы сфабриковать против вас обвинение в изнасиловании, - и при этом в его руках акции Хайлигера.
– Для меня наиболее существенно именно последнее, - отозвался Маганхард.
– Макс верил в личное владение. И все свое всегда носил с собой.
– У него был такой большой черный портфель, - тихо добавила мисс Джармен.
– Прикованный цепочкой к его запястью. И битком набитый акциями на предъявителя, облигациями и всевозможными документами.
Должно быть, его содержимое оценивалось в несколько миллионов.
– Да ну?
– Я посмотрел на нее.
– Тогда почему портфеля не оказалось при нем, когда он разбился? Даже в полумраке я заметил, как она улыбнулась.