Уставшее время
Шрифт:
— Я не понимаю… Время… умирает? Это невозможно. Как?
— Очень просто. Время — поток энергии, последовательно претворяющий возможное в реальное. И сейчас этот поток истощился. Ваше существование подходит к концу. У вас были взлеты и падения. Но только взлететь вы больше не сможете. Вы падаете, давно и глубоко. Вы — дряхлые старцы. Вы исчерпали себя. Вам не к чему больше стремиться, кроме комфорта. Существование было даровано вам, чтобы претворять его в смысл. Наивозможно высокий смысл. Уже несколько веков вы претворяете его в бессмысленность. Вам больше нечем оправдывать вашу жизнь, кроме удовольствий. Ваше время умирает от груза бессмысленности, взваленного на него теми, кто утратил знание Начала.
— Что же будет? — беспокойно спросил Митя.
— Этот мир перестанет существовать, — последовал невозмутимый ответ. — Многие исчезнут. Немногие, сохранившие чистоту и знание, будут взяты.
— Куда взяты? — упавшим голосом произнес Митя.
— Туда, где приготовлены для них обители, — туманно изрек его собеседник.
Митя чувствовал себя совсем пришибленно.
— А… нельзя… избежать… вот этого? Как-нибудь? Может… можно что-то сделать? — и отчего-то робко, виновато улыбнулся.
— Конечно, сделать что-нибудь было бы адекватно. Твой знакомый… тот, от которого тебя пришлось спасать… порождение антимира… не знаю, почему оно считает нас убийцами вашего времени. Мы отнюдь не стремимся покончить с этим миром. Он важен для нас. Но вы сами убили его, с помощью тех самых сущностей из антиреальности… Сделать же можно только одно.
Митя воспрянул.
— Что?
— Замкнуть Время в кольцо. Соединить начало и конец. Начать все заново. Нужен Третий Ключ, отпирающий и запирающий врата Времени.
— Это вы про камень? Хотите забрать его? — Митя полез в карман, но был остановлен жестом:
— Он принадлежит тебе. Пока. Хранитель Ключа должен сделать свой выбор.
— Э… я должен согласиться быть принесенным в жертву? — кисло поинтересовался Митя. — Чтобы замкнуть… это… кольцо?
— На роль агнца ты вряд ли подходишь. Но от твоего решения зависит, быть ли второй молодости вашего мира. Только человек может сделать выбор. Вам предлагают шанс. Может быть, вы не захотите его принять?
Митя не колеблясь заявил от имени всего человечества:
— Захотим. Замыкайте ваше кольцо Времени.
— Это не все. Ты принимаешь решение и берешь на себя ответственность за новый мир.
— Да? А что это означает?
— То, что ты станешь первым человеком нового мира. Прародителем. Тебе придется начинать все заново. Вспоминать забытое. В этом тебе помогут. Кроме того, у тебя не будет ничего из того, чем вы располагаете сейчас. Ни городов, ни машин, ни электричества, ни врачей, ни магазинов. Только память о том, что было.
Митя немного увял.
— Ну… это вы… это жестоко. Бесчеловечно, — взволновался Митя. — Как же я там буду жить? А вдруг у меня заболят зубы? Вы понимаете, что я могу умереть от элементарного флюса? Тогда весь этот новый прекрасный мир накроется медным тазом.
— Создавший мир знает нужды своих созданий. Но решать тебе.
Митя закусил губу.
— Стоп. Как это я один стану прародителем? Я не умею рожать.
— Мы уладим эту проблему.
— На мисс мира я не претендую, — быстро сказал Митя, — но учтите: мне нравятся шатенки. Размер груди третий. Желательно русскую.
— Надо ли это расценивать как согласие?
— Э… подождите… нет, я еще не решил. Мне нужно время. Я должен подумать. Слишком это все… неконгруэнтно.
— Хорошо. Возвращайся и думай.
Митя постоял немного молча, сделал шаг к двери, потом обратно.
— Э… еще один вопрос… Что это было… с Матвеем?
— Каждому свое. — Митин собеседник изобразил пожатие плечами. — Это было… лечение.
— А-а, — протянул Митя растерянно. — Ну… я тогда пойду, пожалуй?
— Мы будем ждать твоего решения…
— Отлично, — произнес Митя ненатурально бодрым тоном. — Приятно было побеседовать. До новых встреч, амиго.
На улице первое, что бросилось в глаза, — Матвей, озабоченно расхаживающий по дворовой пыли, уткнувшись в землю, руки в карманах, живой и здоровый.
— Здорово, доходяга. Ожил? Перепугал вчера всех чуть не до судорог.
— Я? Когда? — удивился Матвей.
— Ночью. У костра. Не помнишь, как орал?
— Не помню, — пасмурно ответил Матвей. — Я тебя искал. А ты, выходит, туда ходил, — он кивнул в сторону двери, из которой вышел Митя. — Ну и чего там?
— Все то же.
— А зачем ходил?
— Выяснял отношения.
— А-а, — протянул Матвей и тут же потерял интерес к теме. — У тебя вроде была машинка печатная…
— Была. Рухлядь старая, но работала. А что?
— Да вот, — замялся Матвей. — Хотел одолжить. Если она тебе не нужна.
— А тебе-то зачем понадобилась?
— Ну, понимаешь, какое дело… Трактат хочу написать, — выпалил Матвей. — Философический.
— Трактат? Ты? — Митя даже отчего-то испугался. — А на какую тему, если не секрет?
— Не секрет, — серьезно ответил Матвей. — Рассуждение о началах загробного мира с преимущественным описанием обстоятельств нижнего, сиречь адского, мира и выведением доказательств бытия оного. Это я заглавие такое составил. Ну как, дашь машинку?
— Вопросов больше не имею, — сказал Митя. — Пошли. У меня еще полпачки бумаги есть. Забирай все.
— Гран мерси, — ответил Матвей с важностью литературного мэтра.
Митя достал с нижней полки книжного шкафа машинку, сдул с чехла толстый слой пыли и торжественно вручил Матвею, словно переходящий почетный вымпел.